Яна Тимофеева: Почти поэт, почти писатель… Памятный сборник стихов и рассказов

– Подождите, – крикнула она нам вслед, – мне тоже мороженого купите! – и выдала скомканную купюру (хоть убейте, не помню ни достоинства последней, ни тогдашних цен).

Итак, на велике, мы быстро домчались до магазина – Анька везла меня на раме, – и облепили холодильник.

Тогда, в девяностые годы, как многие, наверное, помнят, не было и близко такого ассортимента, как сегодня, и выбор был только между вафельным стаканчиком, брикетом с клюквой и эскимо, но в тот день не было и этого: из практически пустого холодильника на нас сиротливо смотрели несколько мятых, подтаявших брикетов. И всё.

Мы пригорюнились. «Брикет» был дороже «стаканчика», и мы, сосчитав свою мелочь, рассчитывали именно на «стаканчики», не подумав, что их может и не быть жарким летним воскресным вечером. А вот Нелькиных денег хватало на «брикет» и ещё оставалось… Но взять взаймы у вредной девицы, да ещё и без спросу, нам с Анькой и в голову не пришло.

Повздыхав, мы купили два брикета, один Нельке, один – себе на двоих, и, чтоб не давиться слюной, не съели – всосали свою порцию прямо на пороге магазина… И теперь нужно было возвращаться обратно, везя порцию для Нельки и умирая от зависти: она-то будет есть своё мороженое одна! Ей явно больше достанется!

Но не проехали мы ещё и трети пути, как кто-то из нас – кто, не помню, а врать не стану – предложил:

– А давай немного полижем Нелькино мороженое, а потом аккуратно завернём и скажем, что оно такое и было.

В принципе, кем было высказано предложение – неважно…

Эх!..

Это сейчас я понимаю, что это негигиенично, неэтично, некрасиво и даже подло, а тогда я была всего лишь ребёнком, которому о-о-очень хотелось мороженого. И при том, было это мороженое в моих руках!

Думали мы не долго – или вообще не думали. Просто развернули мятую, линялую обёртку и по несколько раз лизнули лакомство. Постояли, посмотрели, прикинули – можно ещё немного! – и приложились по второму кругу. А там и по третьему.

– Всё. Теперь заворачивай, и быстро поехали, – велела мне Анька.

Я не возражала, что завернуть мороженое должна именно я: Анька меня везёт, прикладывает усилия, значит, и я должна что-нибудь делать. Всё справедливо. Но одно обстоятельство никто из нас не учёл: потрясающую криворукость вашей покорной слуги, – ну да, не отличалась я аккуратностью. Ну не приходилось мне тогда ничего такого делать! На то у меня мама была. А уж когда Анька неласково прикрикнула:

– Ну чего копаешься-то? Быстрей давай, оно же растает! – я растеряла и последние навыки. В общем, и оглянуться-то я не успела, как многострадальное Нелькино мороженое шмякнулось прямо в пыль…

Жизнь пронеслась перед моими глазами. Помню, как совершенно по-взрослому изматерившись, Анька, не приученная к тому, чтобы кто-то что-то делал за неё, кинулась спасать – и мороженое, и наши с ней головы. Помню, как она вымыла его под струёй воды в уличной колонке, как предельно осторожно завернула, ругая меня на чём свет стоит, как снова вручила его мне, приказав не ронять больше, и как мы с ней помчались обратно.

В корпус, в котором мы жили всей нашей довольно большой группой, мы с Анькой прокрались тише мышей. Аккуратно, чтоб не громыхнуть, не дай Бог, пристроили велосипед туда, где взяли и, перекрестившись, пошли в свою комнату. На пороге мы облегчённо вздохнули: Нелька где-то шлялась. В комнате её не было.

– Клади на подоконник, и быстрее линяем отсюда! Дальше будем – меньше разговоров, – прошипела Анька, и я, невероятно честный и законопослушный ребёнок, на этот раз решила, что лучше поступить так, как велит мне подруга.

Ох, и зачем мы только решились на такое? Не иначе, Бог нас наказал!

Примечательно то, что дождаться родителей и попросить их возместить Нельке ущерб, ни мне, ни Аньке и в голову не пришло, потому что к ней тупо никто не приходил, а мне устроили бы такую незабываемую головомойку, что я навсегда позабыла бы не то, что о мороженом, а вообще о каких-либо радостях жизни.

Итак, мы уже готовы были бежать без оглядки и не показываться до ужина, как вдруг на пороге столкнулись с Катькой, девчонкой из нашей же группы, лет шестнадцати отроду, наглой, как танк, и не заходящей в нашу комнату ни за чем другим, кроме халявы. Её интересовало всё: недоеденные вкусняшки, чья-нибудь мастерка или «шлёпки» – на время, косметика, мыло… Неважно. Важно было отжать. Даже чистыми носками она не гнушалась и брала всё исключительно без спросу! Честно говоря, мы её терпеть не могли, но побаивались… Ну и… на этот раз она явилась невероятно вовремя!