Юрий В. Выборнов - В родном глаголе

Искренне любят, веруют, ждут,
питают надежду, уют создают,
мечтают, витают, не устают,
хоть вороньём годы всё же клюют.

Но не отрекутся, не продадут,
не отвернутся и не сбегут,
себя коли надо подставят под кнут
стойко удары судьбы все снесут.

Стойко снесут и гордо пройдут
отмеренный им временем путь,
не сгинут в дороге, не пропадут
в затхлую хмарь и кромешную жуть.

Немало печали несут времена,
их поступь сурова и тяжела,
но всё ещё бьются родные сердца,
искренне любят тоску прочь гоня.

Слеза остудит огонь глаз,
угасит искорки души,
добавит серости в пейзаж,
похитит солнечные дни,
затмит светило, чистый свет,
сиянье звёзд и красоту,
сокроет на вопрос ответ,
вопрос извечный: «Почему?»

Вопрос извечный и больной,
давно живущий на Земле,
короткий, но весьма простой,
знакомый ей, тебе и мне.
Знакомый каждому из нас
не понаслышке от людей,
жизнь изменяющий на раз
с уходом близких и друзей.
С уходом близких, дорогих,
родных, любимых и детей,
как старых, так и молодых
в расцвете сил, во свете дней.
«В расцвете сил, но почему?»
досель неведом всё ж ответ,
не стыдно проронить слезу
и мир окрасить в серый цвет.

Слеза остудит огонь глаз,
угасит искорки души,
добавит серости в пейзаж,
похитит солнечные дни.
затмит светило, чистый свет,
сиянье звёзд и красоту,
сокроет на вопрос ответ,
вопрос извечный: «Почему?»

От чего же жгучая мука,
неуёмная боль и тоска
всё чаще терзает мне душу,
в цвет траура красит глаза.

От чего же сам я не знаю,
нет догадок совсем у меня,
но надежду всё ж не теряю
эту тайну открыть для себя.

Эту тайну открыть, отведать,
даже если будет горька,
возможно, что-либо сделать
дабы муку облегчить слегка.

Дабы боль и тоска стеснялись,
настырно мне в душу лезть,
а счастье и радость пытались
сказать, что и им место есть.

От чего же жгучая мука,
неуёмная боль и тоска
всё чаще терзает мне душу,
в цвет траура красит глаза.

Узник жизни, узник тела,
дух в темнице заточён,
жаждет воли, жаждет неба,
жаждет ночью он и днём.

Всё взирает, зрит на волю,
всё взывает он к Отцу:
«Подари Господь свободу!
Я грехи все искуплю!

Я взываю, Боже правый!
Я с молитвою к Тебе!
Верую и уповаю
в бренном теле на земле!

В бренном теле погибаю!
В бренном теле, что в тюрьме!
В бренном теле увядаю,
не взыщи, но тесно мне!»

Узник жизни, узник тела,
дух в темнице заточён,
жаждет воли, жаждет неба,
жаждет ночью он и днём.

Как прекрасно всё же мгновение,
называем которое жизнь,
в нём радость, любовь, упоение
и мечта уносящая ввысь.

В нём всё, что дано нам свыше!
В нём все, о чём можно мечтать!
Но шёпотом молвлю потише:
«Иногда в нём дано горевать…

Горевать, страдать, убиваться
от потери близких людей,
носить траур, печаль, удаляться
от счастливых и солнечных дней.

От стремлений и от желаний,
от сновидений, от грёз,
от надежд и от упований,
пустив в душу лютый мороз».

Но как прекрасно всё же мгновение,
называем которое жизнь,
в нём радость, любовь, упоение
и мечта уносящая ввысь.

Не тот мне друг, кто мёдом мажет,
а тот, кто правду всю расскажет,
у лжи ведь ноги коротки
нам вместе с ней не по пути.
Не по пути, не по соседству,
взашей плутовку прямо в дверцу,
чтоб неповадно было вновь
захаживать на мой порог.

Не та мила мне, ночь кто дарит,
а та, кто сердце моё ранит,
врачует душу и пленит,
да счастье бережно хранит.
За мной идёт в огонь и воду,
не отрекаясь в непогоду,
безумно любит, не юлит,
она мой свет, она магнит.
И тот, и та, и те, и эти,
есть люди разные на свете,
кого встречаем мы в пути,
кого храним в своей груди,
кого обходим за версту,
кого пускаем в дом в грозу,
но каждый должен сам решать,
кого любить и почитать.