Array Сборник: Как созвучны иволга и Волга!

А дождь идёт и не проходит.
Кусочек сена волоча,
По палубе барашек бродит,
Как дождь, копытцами стуча.

И ничего не происходит.
Ковчег над волнами влача,
Потоп предела не находит
И только ширится, ворча.

Растёт тумана поволока.
Устало руль сжимает Ной.
В тумане слышится далёко:
Барашек блеет над кормой.
И им обоим одиноко
Над зябко-серою волной.

Глядит на стадо Моисей
И от предчувствий сердце стынет.
Бредут с накопленным добром,
Бредут с соседским серебром,
С галдящим выводком детей
Бредут в безводные пустыни.

Бредут толпою караванною.
За ними странствует повсюду
Мираж: земля обетованная,
Покрытая небесной манною,
В чаду обещанного чуда.

Но прям и строг пророка взор.
Его влечёт иное чудо:
Пустынь пугающий простор,
Ночных светил согласный хор,
Качанье мерное верблюда.

Рассыпан звёзд мерцающий песок.
За стебли трав цепляется туман,
Густеет, превращается в курган
И застывает, грузен и высок.

Вползает от невидимых проток
Знобящий холод. Ночи истукан
Вдохнул воды предутренний дурман
И неподвижно смотрит на восток.

Он видит тени сопредельных стран,
Глаза в глаза земной встречавших срок.
Итиль, Хорезм, воинственный Туран,

В глубь Азии бредущий караван
И, брошенный в далёкий океан,
От полных лун отбитый черепок.

Сыплет хлопьями, снежной манною
По сухому травы жнивью.
Эту землю обетованную
Снегом кутает как в раю.

Всё уравнено, всё безвестное,
Замутнённая даль слепа.
Застывает манна небесная —
Ледяная крупа.

Море глухо шумит за спиной,
Тёмный голос жестокой свободы.
Ты уже возвратился домой
Через волны, преграды и годы.

Славой венчан, с победой в войне,
Ко всему на земле равнодушен —
Так, подобно усталой волне,
Ты упал в набежавшую сушу.

Шла по льду в пуховых сапожках.
Гнулся лёд, и замирало сердце.
Не младенца – грех несла в руках,
Грех несла и не могла согреться.

Снег сиял, и звуки на снегу,
Застывая, становились глуше.
Не заметен грех на берегу —
Держит лёд лишь праведные души.

И среди морозной пустоты
Танцевали, леденяще колки,
Как когда-то танцевала ты,
Золотые стройные иголки.

В танце следом шла она тогда,
Каждый шаг был невесом и робок,
Но разверзлась под пятой вода,
Кромки льда коснулся подбородок.

Канул мир, и показался вдруг
В небесах застывший одиноко
За морозной дымкой солнца круг
Светозарной головой пророка.

Прежде чем она изнемогла,
В звонком крике растеряла силы,
Холода слепящая игла
Наяву уста её пронзила.

Опадали льдинками слова.
Не сбылась мольба её о чуде.
И в снегах лежала голова,
Словно на бескрайнем царском блюде.

В небе звезда. Зима.
Холод чужой земли.
Ночью стучат в дома
Ирода патрули.

Страх по дворам снуёт.
Полночь бледна, пуста.
Где-то уже растёт
Дерево для креста.

Вдруг соловей запел в кустах
Так, будто птица собиралась
Разлить, умножить песнь в веках…
И песня тут же оборвалась.

Но уходящий запах чуда
Тревожил долго ночь земную.
Но губы узкие Иуды
Уже мокры для поцелуя.