Борис Останков - Отражаясь любовью

И звуки сладостных примочек,
И хватки жадных рук-лиан —
Всяк выполняет всё, что хочет…
Я трезв и в то же время – пьян.

О, буря сладостных мгновений!
О, чудо жизни из чудес!
Тебе спасибо – счастья гений!
Неужто это дар небес?

– Похоже, здесь вселился бес…
Шептали в ужасе соседи —
Всю ночь мы ставили компресс —
То моря шторм, то грохот меди:

Тарелок, труб… и барабаны
По голове, как молотком.
Все подхватились утром рано
Узнать – а цел наш бедный дом?

В одной квартире дверь – ку-ку.
Зашли – потеха сатаны —
Кровать прилипла к потолку,
На люстре лифчики, штаны…

Весь пол в ракушках и медузах,
Портрет хозяина в плевках.
Какая ж здесь чудила муза,
Коль под столом – хозяйский прах?

Сонет по строгости канонов уникален.
Когда ж из них сплетается венок,
В нём за руки – и доблесть, и порок.
Но я совсем не оттого печален.

Мой стол давно сонетами завален
И, видимо, настал восторга срок,
Когда один из сотни лежебок
Решил покинуть рабство спален.

Пора стряхнуть всю негу наваждений.
Есть много дел, не только сладкий сон.
Скажи себе: «Во мне проснулся гений».

Не ощущая подлых дуновений
Из пасти тех, кто критикой мудрён,
Венком сонетов буду с вами опьянён.

Во сне вокруг меня – сильфид парад.
То не Шнейцгóффера дают балет.
В Париже он известен много лет,
А наш театр совсем другим богат…

Во сне всему я, как ребёнок, рад:
Смешалось здесь и рондо, и сонет —
Какой-то дьявольский дивертисмент:
Шум, гам, полёты фей и блеск петард…

Я в чашу бытия твою нырнул…
Друзья над нами потешались рьяно.
Их нет давно – корабль пошёл ко дну…

Я до сих пор твоим напитком пьяный
И вижу, что нетрезвая и ты —
В плену мы непонятной красоты.

В плену мы непонятной красоты.
А что тут понимать? Всё очень просто —
Ты – океан мучений, я в нём – остров,
Над нами тучи в небе – то цветы.

О, сладость мук слиянья наготы
Двух тел, различных, может, раз так
вó сто!
Не ясно? Ну, а в чём вопрос-то?
Какой мы долготы и широты?

И нам смешон весь шум непониманья
Любителей подсматривать процесс…
Интимно-целомудренного званья.

Возможно, что зевак постигнет стресс,
Когда увидят сказку… без фаты —
Феерия в ней красок пестроты.

Феерия в ней красок пестроты.
О, Боже мой! Кому всё это нужно?!
Ну, не дыши, мой друг, натужно.
То бред поэта мыслей пустоты.

Я зря к себе небрежно и на «ты» —
С Эвтерпой зá руку шагаем дружно.
И даже мне она во всём услужна…
Кыш, пустомели! Затыкайте рты!

А на кого похожи мы восторгом?
Забронзовевших есть поэтов… семь,
Что занимаются душевным торгом.

Пусть в золоте ещё я не совсем.
Прохожих глаз ласкает мой наряд —
Нет сил остановить на чём-то взгляд.

Нет сил остановить на чём-то взгляд…
Виновны Мойры – три судьбы богини.
Жаль, не холерик я и не сангвиник,
Облобызал бы их всех трёх подряд.

И подступиться к ним полнó преград.
Стихом сразить их помоги, Вергилий.
Вдруг слышу: «Сам пиши, без тех фамилий,
Что услаждали в древности сто крат».

Чу… танцовщицы в платье белом…
Иль Бахус пригласил к себе наяд,
Что взгляды сокрушают гибким телом.

В неведомую даль чудес манят
Развратницы всех пляской смелой…
То, может, Терпсихоры маскарад?

То, может, Терпсихоры маскарад?
Как подсмотреть и разобраться в этом?
Для нас они все кажутся «с приветом» —
Поймёт ли человек богов отряд?

«Ты не кощунствуй», – сверху говорят.
«Да я, простите, поспешил с ответом:
Слегка подразогрелся жарким летом
И напустил с похмелья тьму тирад».

«Согласны. Бог простил – шути серьёзно.
Швырнём тебе оценку с высоты.
Не плачь, поэт, что намекали грозно».

Тел нет – закрыли их деревья и кусты.
Спустилась ночь, темно, смотринам поздно.
То, может?.. Нет, здесь тени суеты.