Борис Останков - Отражаясь любовью

«Ты скажи, от чего трепетанье?
Ой, боюсь, ой не знаю, к чему приведёт
Слов твоих непонятных желанье.
Ой! Зачем не рукой? Что внизу там…
растёт?

Не пойму, почему я прижаться хочу,
Но торчащий внизу – и магнит,
и помеха…»
«Он шалун, и ему по плечу
Скрыться там, где внизу… есть прореха»

«Ой, касанье! Что это такое?
Ой, нажим, ой зачем? Ой, куда я плыву?
Неужели всё это земное?
Неужели всё это со мной наяву?

Захвати! Обними всё, что можешь!
Разорви! Раствори в поцелуях твоих!
И во сне нет движений похожих,
И весь мир Бог нам дал на двоих.

Почему я повисла на шее?
Почему помогаю задрать мне подол
И творю, что творить не умею?
И так сладок внизу непонятный укол».

К нам прильнули невесты другие —
Видно, крепкая нить завязала нас в круг.
И понятно, ведь цели… благие
И у нас, и у всех любопытных подруг.

То ли танец, то ль что-то навроде…
Не возникнет ненужный вопрос.
Закружились мы в том хороводе,
Где не ищут, с кого будет спрос…

Очнулся я. Скажите, где я?
Приди, разумная идея.
И почему измятая кровать
Напоминает, что нельзя понять?

Стоп, стоп. Чуть-чуть припоминаю…
Как будто к девам подплываю.
Блаженство и… потеря чувств…
Понятно… почему я… пуст.

Встаю. Заполнить пустоту
Схожу с друзьями в кабачок,
Отбросить быта суету,
А после – снова на бочок…

А на боку иль на спине…
Какая разница… на остров!
Блаженный гимн морской волне…
Весь инструмент – в желанье остром…

Но грешный запах кабака
На миг затмил воспоминанья.
Лишь иногда издалека…
Восторг, похожий на рыданье.

Кабак – и лекарь, и палач —
Смешались в нём все страсти мира.
Певиц развратных песни-плач,
Веселье пьяного сатира.

Мы пьём, с девицами шалим…
Какие, к чёрту, размышленья!
Понятно, что ничем другим
Мы не займёмся – без сомненья.

И уплывает разум прочь.
В глазах туман и шум потешный.
День улетел, связала ночь
Рабов греха – здесь каждый грешный.

Меняю стиль – то брасс, то кроль…
Невинность – слева, справа – ведьмы…
В томленье все кричат: «Король,
Твои сейчас, твои и впредь мы».

Простите, грубо их назвал.
Они ни в чём не виноваты…
И голос нежных зазывал,
Меня поймал желанным хватом.

На остров самых страстных дев,
Как говорится, выплыл пулей.
И хищным взором, но не лев,
Нырнул пловец в смертельный улей.

У роя пыл страшней огня…
Вскричал я: «Нет, так не годится!
Чуть-чуть подальше от меня
Хочу я видеть ваши лица,

И углубленья между… гор,
Как обвивают вас лианы,
Насколько тесен там простор,
Прильнуть где хочет гость желанный».

Приказ исполнен в миг один…
Но – прочь сравнения – телами
Упиться хочет господин,
Движеньем каждой, волосами

На головах и где их нет.
И каждая в пылу движений
Желаний вызвала букет.
Ждала команды исполнений.

Ну и без слов нам всё понятно —
Достаточно движений глаз.
Язык от голых тел, как ватный.
Что ожидать теперь от нас?

Зачем, какое ожиданье?
По мановению руки
Ко мне без тени колебанья,
Канонам такта вопреки,

Несётся, в танце извиваясь,
Творенье бури и огня.
Ни перед кем ни в чём не каясь,
Движеньем тела в ад маня.

Под ритм ладоней дев развратных
И вдохов-выдохов страстей,
Мы, в чувствах только нам понятных,
Ласкаем то, что без костей.

Язык и пальцы там, где надо.
И остальное ищет толк.
А звуки здесь не серенады,
И подвывает нам не волк.

О, влага таинства и жажды
Неутолимой и хмельной!
И не единожды, не дважды,
Мы упиваемся тобой.

Вдруг чую я, как эстафету,
Меня по кругу девы… мнут.
Затем из тел творят карету,
Где я седок на пять минут.

Но отдохнуть в такой карете
Кто даст? И сам я не дурак —
Напомнил девам о… поэте —
Со словом в рифме – кавардак.

А девы? Только намекните…
Что им намёк? Они уже
Творят всё то… с такою прытью,
Что я сильней, чем кто блажен…

Я и не знал, что в каждой точке
На теле орган у меня —
От каждой сладостной примочки,
Он из огня да в полымя.