Анна Тураносова-Абрас - Я к тебе приду из тишины

Я в квартире моего отца. Скоро мачеха запретит мне ночевать здесь. Скоро мы со второй моей бабушкой, Зоей, сможем встречаться в её квартире только по углам, как заговорщики…

Но я ещё не знаю всего этого и смотрю на ночной Васильевский остров, и на душе у меня теплеет.

Мне 15 лет.

Поезд дальнего следования – это свой особый мир, особые звуки, особый запах.

Предвкушению этого запаха посвящено девять из двенадцати месяцев в году.

Потому что этот волшебный поезд Варшава – Берлин унесёт меня в соседнюю страну, где всё другое, волшебное, прочь из Ленинграда в подлинную страну моего детства, где всё озарено, преображено золотистым светом. Мне, одинокому ребёнку, таким садом казалась Литва…

Мне 8 лет.

Ранняя весна. Трамвай. Мы с матерью едем в Стрельну – это пригород Ленинграда – за гречкой и сахарным песком. Там их дают без талонов. Трамвайное кольцо. Мы выходим. Приехали. Теперь километр пешком по тротуарам, утопающим во льду, воде и сугробах, до магазина. Воздух свежий и такой прозрачный. Кажется, ощущаешь, как он растекается по лёгким. Повезло! Купили два килограмма гречки и два – сахара. По карточкам выдают лишь один килограмм в месяц на человека.

Осенью поедем в Стрельнинский парк с дедом за желудями. Там прямо перед заливом растёт развесистый старый дуб, он богат желудями. Потом их надо будет поджарить и перемолоть, и получится хоть какое-то подобие кофе. Кофе теперь могут достать только ветераны войны и ещё какие-то другие недоступные моему пониманию группы людей.

Мне 12 лет.

Стрельна. С неделю назад была буря на заливе. Дубовая аллея, ведущая к нему мимо здания мореходного училища, поредела: буря вывернула с десяток огромных толстых старых дубов и вышвырнула их в море.

Я не видела этого. Когда мы с матерью приехали туда, эти деревья море уже вернуло суше, а люди успели отпилить стволы и кроны, так что нашим взорам предстали лишь колоссальные многометровые корни с небольшим кусочком ствола. Но воображаемое зрелище этой бури, которой я не видела, с тех пор завораживает и преследует меня.

Мне 10 лет.

Монастырёк. Лето. Мы с бабушкой недавно приехали. А дед проводит здесь полгода или даже больше. Так каждый год. Работает на огороде. Прививает яблони и кусты. Пилит на дрова свалившиеся в лесу деревья. Немало таких деревьев мы распилили с ним вместе. Сначала тащишь это бревно на плечах. Вдвоём легче. Потом волоком через соседей, через сервитут по траве. Потом разворачиваешь его в своём маленьком дворике – и на ко́злы.

Ножовка ржавая, но пилит, правда, идёт с трудом.

Потом дед топит баню. Она в огороде, отделённом от дома двумя сотками поля с картошкой.

Баня – это маленький самодельный домик с крошечной печуркой. Она не топится, скорее греется. Но можно нагреть воды для мытья и согреться самим.

Мне 13 лет.

Зима. Февраль. В институте каникулы. Мы с матерью впервые приехали на несколько дней в дачный домик её одноклассника, дяди Володи, очень доброго, светлого человека. Он дал нам ключ и указание: «Главное, дом не спалите!»

Не помню названия железнодорожной станции. От Ленинграда довольно далеко. Мы вышли. Снег хрустит. Очень холодно, но воздух сухой и пряный, и холод почти не ощущается.

Хорошо, и на душе покойно. Все мои мысли о Славе – человеке, которого я повстречала в начале первого в моей взрослой жизни учебного года в институте, по дороге к метро.

Среднего роста. Чисто выбритое лицо. Приятный голос.

Он говорит: «Девушка, вы опаздываете? Давайте вместе опаздывать?»

Я улыбнулась: «Давайте!»

Я не знала, что уже перешагнула порог своей первой пронзительной, беззаветной любви.

Мне 17 лет.

Самолёт летит в Болгарию, в Варну. Он начинает снижаться, и я вижу ослепительное Чёрное море. Оно всё сверкает своей синевой. Приземление.

Меня ждут. Представитель турагентства любезно улыбается, и вот уже я мчусь в такси из аэропорта в отель. Елка Няголова, известный поэт и общественный деятель, пригласила меня на фестиваль поэзии «Славянские объятия» представлять Литву.

Я здесь впервые. На фестивале и в Болгарии. Всё меня ошеломляет. Очень красиво, в воздухе рассеян призрачный аромат цветущих акаций и павловнии.

Я вижу Елку. В этой красивой статной женщине, очень моложавой, с гордой осанкой и зелёными глазами, искрящимися нежностью, мудростью и добротой, словно воплотился светлый дух Болгарии. И чем больше я узнавала этого человека, тем больше утверждалась в этом своём первом ощущении.