Максим Климов - Спелый август

Вдоль пожарищ багряных кленовых аллей
Чинно шествует осень со свитой своей:
Круговерть листопадов, пронзительный блюз,
Ворох воспоминаний – томительный груз…

Гром торжественных маршей, кумач на ветру.
Смена моды и ритмов пришлась ко двору.
Рыжей бестии прелести – милый каприз,
Время года нагое, повсюду стриптиз.

Бледным призраком рой мотыльков
Возле пламени мается, вьётся.
По ковру молодых стебельков
Сумрак ночи неслышно крадётся,

Разливая туман-самогон
По стаканам росистых оврагов…
Вся округа окутана сном,
Будто чарами сказочных магов.

Из иллюзий плетётся узор
И свинцом наливаются веки.
Прочь из мыслей накопленный сор
Вновь несут безымянные реки…

Осень – жар-птица на воле —
Перья роняет с небес
На опустевшее поле,
На разукрашенный лес.

Жёлуди, сбросив береты,
Спят у подножий дубов,
Спрятав надёжно секреты
В зыбких полотнищах снов.

Жалки поникшие травы,
Мягко планирует лист.
Влагой залиты канавы,
Воздух прозрачен и чист.

Всякая милая малость
В сердце оставит свой след.
Строчками выразит радость
Духом воспрявший поэт.

Босоногая фея-весна
По проталинам в танце кружится,
Солнца диск – золотая блесна —
Высоко в чистом небе искрится.

Сон стряхнув, просыпается лес,
Выходя из объятий холодных.
Начинается время чудес,
Превращений и таинств природных.

Птичьи стаи повсюду галдят,
Позабыты пурга и метели,
А в душе, пробудившись, звенят
Гусли звонкой апрельской капели.

Хрустальный звон подвесок ледяных,
Меха снегов, искрящихся повсюду,
Атлас и бархат платьев дорогих,
Ажурных кружев серебро – подобно чуду.

Зима – красавица, царица, госпожа,
Повелевай, приказывай и властвуй!
Тебя встречаю я, от холода дрожа,
И восхищённо восклицаю: «Здравствуй!»

Ветрами хлёсткими безжалостно гоним,
Пленён морозами, но радуюсь безмерно
Трём месяцам, трём спутникам твоим,
Несущим службу преданно и верно.

Пусть ноги в пляс уводит гололёд
И все занесены окрест дороги,
Люблю снежинок ангельский полёт
И белые, изящные чертоги.

Под подолами хвойных красавиц
Схоронились от взглядов грибы.
Ветер северный – прыткий упрямец —
Рыжих клёнов взъерошил вихры,

Потрепал дальних склонов загривки —
Резко дёрнул цветастую шаль —
Закружил лоскуты и обрывки,
Увлекая в туманную даль…

Поле голое, жухлые травы.
Кисея моросящих дождей
Над огнём золочёной дубравы
Развернулась печалью своей.

Словно ход свой замедлило время:
Смолкли звуки, остыла земля.
И нелёгкое сонное бремя
Принял разум, активность губя.

Улеглись все былые тревоги,
Успокоилось сердце в груди.
Жаль, раскисли пустые дороги,
Безмятежные дни впереди.

В безмолвии белых степей
Качает уснувший ковыль
И гонит алмазную пыль
Метель всё сильней и сильней.

Вдогонку за тройкой летит,
Ярится и мчит по пятам.
«Тебя никому не отдам», —
Как заговор мрачный твердит.

Ямщик не щадит лошадей,
Звенят бубенцы под дугой.
Он бледный и еле живой,
Терзаем судьбою своей.

Неужто, попав в кутерьму,
Придётся бесславно пропасть?
Оскалилась снежная пасть,
Пуская в кромешную тьму.

Ветра как с цепи сорвались —
Клокочет бушующий шквал,
На сумрачный дьявольский бал
Все разом они собрались…

Светает. Забрезжил рассвет,
Минула ужасная ночь.
Рассеялись, сгинули прочь
Тревоги, и страхов уж нет.