Валерий Кузьмин - Пошли… Сборник стихов, заметок, миниатюр

Дома прилегла и стала прикидывать, что это?! Может это глюки, но я не наркоманка, пью не много, только вино сухое, но это уже второй раз в жизни, нет, тут что-то другое, видно, что-то сверхъестественное, но зачем оно мне и откуда взялось, надо все это проверить, но как?!

Как-как, да так же, как до меня сразу не дошло, всё, надо действовать, надо знакомиться и всё станет ясно.

Понеслось, я с подругами ходила куда только можно, парни липли, но ничего не повторялось, я уже стала успокаиваться и даже подзабыла в этой суматохе цель, но тут это и произошло. В одном баре к нашему столику подошли двое парней, приятные, попросились к нам за столик, мы согласились, а концу вечера стали приглашать к себе в гости, вот в этот момент я и увидела что у них двоих из-под густых шевелюр проглядывают такие крепенькие остренькие рожки, но тут я же всё поняла и не растерялась, просто спросила прямо в лоб: «Ребята, а вы женатые?». Те дружно стали отнекиваться и тут я им и выдала: «А у вас двоих уже рога выросли, а вы всё за девчонками ухлёстываете!». Что тут произошло, они, правда, не стали устраивать мне скандал, но как-то поспешно попрощались и отвалили, видно, попала я в точку, вот так я и поняла причину этих явлений.

Мне со временем даже понравилось видеть представителей сильного пола, было даже забавно смотреть, как они пытаются тебя соблазнить, но при этом у них на головах показывались, а у некоторых даже ветвились, такие неспиливаемые и вечные, радующие женское самолюбие, прекрасные заслуженные ими рога.

14.05.15.

Я всю жизнь лепил бюсты, и все мои друзья говорили, что у меня они очень неплохо получаются, но мне они самому никогда не нравились. Что бы я ни слепил, передо мной возникало такое чудовище, что мне хотелось просто разбить это об пол, но было нельзя.

Заказы шли, деньги тоже были нужны, и приходилось лепить, а куда деваться, все эти рожи, которые мне приходилось лепить, так мне были противны, но они платили…А потом всё прошло, началась перестройка.

Всё вдруг устаканилось, заказы пошли редкие, но очень нужные, я выжил, а бюсты остались, вернее их копии на моих полках, оригиналы, видно, стоят где-то у заказчиков и, видимо, радуют их самолюбие, а для меня они уже давно забылись.

Потом и перестройка закончилась, лихие братки ушли в мир лучший, но тоже с моими бюстами над могильными плитами, а кто поумней из них, уже не заказывали, а у меня опять начался застой, народ наш как-то не очень любит себя в памятниках при жизни, а надгробные не спешит ставить, видно, пожить любит.

Решил переключиться на портреты, благо любителей видеть себя не перевелось, на Невском всегда есть уличные художники, вот и я пристроился, поначалу, правда, дороговато местечко обошлось, но при хорошей проходимости жить можно, пару-тройку приезжих быстренько набросаешь карандашиком и все прекрасно, а мне больше и не надо, зато целый день на свежем воздухе, я один, сам себя прокормлю, а семьи так и не завёл, надо бы, конечно, но всё как-то не сложилось, да и мозги мои, видно, не такие, как у всех, художник, одним словом, сверху помеченый, видно, не для семьи…

А в последнее время стал за собой замечать странность одну: сядет клиентка, гляну на неё и всё, вижу девчонка передо мной, лет двадцать, карандаш взял в руку, только первый штрих собрался нанести, ещё глянул и кошмар, передо мной старушка, как будто состарилась за пять секунд, карандаш из руки выпадает, скрипя зубами пишу, вроде довольна, только отойдёт я её снова рисую, но как в старости и в папку к себе, чтоб никто не видел, наваждение какое-то, стал отгонять от себя это, не получается, все лица старятся передо мной прямо на глазах, всё, думаю, конец, глюки, вроде и не пью много, но самому страшновато, что делать, даже не знаю.

В один дождливый день ко мне на стульчик присела очень миловидная женщина, ей на вид было лет под сорок пять, как только я на неё посмотрел, то почувствовал, вот, вот такую женщину я искал всю жизнь, взял карандаш и с первым же штрихом, я не понимал как я рисую, но рука сама чертила на холсте черты совсем другого человека, она молодела, она превращалась в ту девочку которой было двадцать лет, когда я закончил, на меня смотрела она, двадцатилетния прекрасная мечта моей юности, я не мог повернуть и показать ей этот портрет.

А она смотрела на меня каким-то загадочным взглядом, потом нагнулась и достала из большого полиэтиленового пакета точно такого же размера холст, повернула лицевой стороной ко мне, и я увидел на нём себя, в двадцать лет….