Александр Левинтов - 6 | Поэтический дневник

зато так сладко и беззаботно —
жить в гуще массовой электората,
быть вместе, тесно, (пусть и безработным),
под дланью властной у плутократов

мы не боимся – всех не задушишь,
зато нас больше, чем тех, кто правы,
да, мы – такие и не из лучших,
да, если надо, мы – костоправы

святое дело – поменьше думать,
побольше ржачки, закуски, водки,
зачем делиться, когда есть сумма
пусть и неумных, зато неробких?

на рассужденья плевать – приказы,
вот, что нам нужно в гуществованьи:
ты не согласен? – заткнись, зараза!
холуй госдепа неблагодарный

в святых местах —
ни мыслей, чувств,
желаний и себя,
и вечный век – Песáх,
мой утихает слух,
и душу суетой не теребя,
застынь в камнях,
и камнем претворись,
и покорись возникшей пустоте
по имени Или, Илла или Аллах,
покорные огни
не меркнут и в воде,
коли святá она,
и трепетна земля,
и всё – от Них, от Них,
и вспоминаются грехи, Содом, вина,
и понимаешь: жизнь подарена не зря,
я растворяюсь в бесконечность, в стих…

придорожный олеандр —
украшение пути,
пожеланий от Кассандры
мы, конечно, не хотим

за далёким перекрёстком
кто-то ждёт нас при свечах,
ветер свеж, упруг и лёгок,
как в счастливых детских снах

до свиданья, презенс будней,
и вчерашнее – прощай,
светлым днём, дорогой лунной
отправляемся за край

отлетела, отлетает
быль забот и боль обид
не вернуть сугробы в мае,
и прошедший быт забыт

путь – всегда для нас отрада,
путь – дорога и полёт,
не затем, что это надо,
просто: ветер нас зовёт

в этой дворянской заброшенной даче, в тесном саду за завесой сирени,
голые ветки стынут и плачут: осень, пустынно стонут мигрени…
я обнимаю с трепетом руки, мнимо и пряно пропахшие розой,
где-то поют в отдалении звуки, и непонятно: стихами иль прозой

две слезинки дождя ручейком по стеклу,
жёлтые листья осин на полу,
шёпот прошедшего: снов и духов,
я замечтался и плакать готов

когда-то здесь свистали соловьи, и шорохи в романтику играли,
в углу – в ампирных ножках клавесин, и вальса шелесты в вечернем зале;
раздвинет время тайны и секреты, сквозь кисею годов любовь срывая:
какие песни на веранде были спеты? о чём гитара пела им, рыдая?

две слезинки дождя ручейком по стеклу,
жёлтые листья осин на полу,
шёпот прошедшего:
снов и духов, я замечтался и плакать готов

в том флигеле нестреляный поручик ей сочинял безумные стихи,
он целовал в перчатке чёрной ручку в мечтах безудержно лихих,
она листала томные романы, скучая своей юностью порой,
небрежный ремешок изнеженного стана, закат лазурно-ало-золотой

две слезинки дождя ручейком по стеклу,
жёлтые листья осин на полу,
шёпот прошедшего: снов и духов,
я замечтался и плакать готов

проходит всё – и жизнь других проходит, нам оставляя терпкий аромат,
стучит дождём по проржавевшей кровле и укрывает пеленою сад…
здесь никогда и никого не будет: сломают, вырубят, заселят иль сожгут
здесь умерли и праздники, и будни, и лишь стихи надежды не умрут

две слезинки дождя ручейком по стеклу,
жёлтые листья осин на полу,
шёпот прошедшего: снов и духов,
я замечтался и плакать готов

за занавескою несутся облака,
их гонят в наступающий апрель,
белёсые – пасхальная мука,
и быстрые как ранняя капель,

на впалых ветках птичья дребедень,
шальные ветры гонят ручейки,
летит проснувшийся, проветрившийся день
хлопочут бронзовые шустрые жучки,

всё оживает – умираю я,
из года в год одной печалюсь вестью,
я лишний здесь, как в злаке спорынья,
как вычеркнутый кем-то хилый крестик

и каждую весну смотрю на занавеску,
сквозь кисею я вижу смерть свою,
пушистых облаков смешные арабески,
улыбку Моны Лизы на краю

отгремели громы грозовые,
отшумели ветры и дожди,
листопадов резкие порывы,
и теперь весны – надеясь, жди