Александр Редичкин - Вселенной. Богу. Маме

Мама, не держи меня за ручку —
Мне охота прыгать и скакать,
Я побуду вредным почемучкой
И пойду на улицу гулять.

Я рождён мальчишкой непослушным,
Что поделать – сделан я таким,
Мама, не держи меня за душу —
Всё равно я вырасту другим.

Не таким хорошим и примерным,
Как тебе мечталось обо мне,
Я не знаю, что такое нервы
И не плачу о вчерашнем дне.

Я не знаю фальши и обмана
В непростых мальчишеских делах,
Я такой, как есть – спасибо, мама,
Что меня когда-то родила.

Было всё – и беды, и разлуки,
Незаметно сын твой постарел,
И всё чаще вспоминаю руки,
Из которых вырваться хотел.

Подрастает собственная внучка,
Я вполне довольный жизнью дед,
«Мама, подержи меня за ручку», —
Хочется сказать… А мамы нет.

Но живу, как будто где-то рядом —
Просто вышла по своим делам,
Я шепчу тебе: «Спасибо, мама,
Что меня когда-то родила».

Послать бы всё к чёрту – и взяв такси,
Рвануть на ночной вокзал,
И брошенным псом из последних сил
Взбежать по ступеням шпал

На небо навстречу своей судьбе,
Завыть на луну навзрыд
О том, как бывает, когда в тебе
Фантомно душа болит.

Но легче не станет – и, вой уняв,
Забудусь тяжёлым сном,
А утром обходчик найдёт меня
Замёрзшим бездомным псом.

Отгремели все наши грозы,
Каждый сам себе господин,
Ах, какие на небе звёзды —
Небе номер минус один.

Ах, какие в июне ночи:
Чашка кофе, полпачки слёз,
Я, конечно, скучаю очень —
И конечно же, не всерьёз.

Удали меня, словно вирус,
Без отправки на карантин,
Я и есть этот самый минус —
Тот, что вечно минус один.

Я знаю, что полночь не знает дня.
Им встретиться не дано,
И небо совсем не имеет дна —
Откуда у неба дно?

Но если под небом есть человек,
Что лаю рад моему,
Я весь свой недолгий собачий век
Без звука отдам ему.

Мы будем вдвоём на огонь смотреть.
И будет не жаль огня,
И всё, что мне нужно: чтоб только смерть
Взяла не его – меня.

А если придётся держать ответ,
Когда я уйду за край,
Я знаю один собачий секрет:
Все псы попадают в рай.

В этом городе всё незнакомо:
Льётся жидкий искусственный свет,
И дорога от храма до дома
Занимает две тысячи лет.

Я дышу, как пишу – осторожно
Оставляя чернилами след,
В этом городе жить невозможно —
Но другого как будто бы нет.

Как всегда, в ожидании чуда
Пролетают мгновенья-года,
Я однажды уеду оттуда —
Чтобы снова вернуться туда.

И опять повторится по-новой:
Тот же тусклый мерцающий свет,
Я дорогой иду незнакомой
В город детства – которого нет.

«Вот уж скоро две тысячи лет
Я скитаюсь по свету один,
И метель заметает мой след,
Добавляя морщин и седин.

Не сердись на меня, господин,
Удели пять минут старику:
Где-то здесь потерялся мой сын —
Я его отыскать не могу.

Говорят, что распяли его —
Люди многое зря говорят,
Не видал ты сынка моего?» —
И ловил по-собачьи мой взгляд.

Я взглянул на него – и поник,
Понял вдруг, на кого он похож.
«Возвращайся на небо, старик —
Здесь ты точно его не найдёшь.

Он давно воротился домой,
Возвращайся и ты, старина,
Не ходи с перемётной сумой —
Это общая наша вина,

Что лежит тяжким камнем на дне,
Если можешь – её отпусти».
Уходя, обернулся ко мне
И промолвил: «А ты бы простил?»

Медный крест наливался свинцом,
Был бродяга и жалок, и строг,
Я взглянул ему прямо в лицо
И ответил: «Храни тебя Бог».

Сколько ещё не спать
Долгих ночей и дней?
Сколько во мраке ждать
И не гасить огней?
В небе зажглась звезда,
Вдаль за собой зовёт —
Сколько ушло туда?
Сколько ещё уйдёт?