Александр Редичкин - Вселенной. Богу. Маме

Толпа молчаливо его огибала,
За телом не видя души —
Облезлый, некормленный кот из подвала
Богам человечьим служил.

У меня есть один только вдох —
У кого-то и этого нет,
Я у Бога спросил:
– В чём подвох?
Только Бог улыбнулся в ответ
И добавил в контакте в друзья.
Очень прост оказался секрет:
У него есть один только я —
У кого-то и этого нет.

Дождь прекратился.
Нет, было не так:
Дождь превратился
В сиреневый мрак,
Мягким туманом
Укутал дома,
Шепчет:
– Пора нам
Лишиться ума,
Выйти из дома,
Не взяв сигарет,
Выйти из комы —
А прошлого нет.
Всё, что когда-то
Желало огня —
Сладкая вата
Вчерашнего дня.
Мир превратился
В сиреневый дым,
Дождь прекратился —
И ты вместе с ним.

От звонка до звонка
Лето,
Ну давай, начинай
Осень,
Мы потом подобьём
Смету,
А пока наливай,
Бог с ним.

У меня на душе
Праздник,
Подходи – здесь на всех
Хватит,
Я возьму осени
Краски
И раздам всем друзьям —
Нате.

Ну и пусть впереди
Вьюга,
Это всё не сейчас —
Завтра,
Я сегодня вернусь
В юность,
Если выпадет мне
Карта.

И не жаль заплатить
Царством
За шальные мои
Мысли,
Я скажу сентябрю:
– Здравствуй!
Клён в ответ мне подаст
Листик.

Ящик заполнен спамом —
Ложь до последней точки,
Только о главном самом
Нет ни единой строчки.

Я заберу платёжки —
Дорого нынче греться,
То ли скребутся кошки,
То ли разнылось сердце —

Видно, уже устало
Ждать, что тебя я встречу,
Воздуха стало мало,
Словно не кровь, а кетчуп.

Завтра зайду на почту —
Мне ничего не надо:
Девушка, по квиточку
Осень с доставкой на дом.

Был грозный старец в золотом,
– Ты кто такой? – спросил он строго,
– Я божий сон о нём самом,
И потому не верю в бога.

Но если он на свете есть,
Я у него прощу прощенья,
Кто был крылат, да вышел весь —
Тому ни рая, ни крещенья…

– Прощаю, – бог ответил мне, —
И потому не уничтожу,
И крылья на моей спине,
Как зубы, резались сквозь кожу.

Когда не пишутся стихи,
Скажи себе:
– И слава богу!
Возьми с собой рюкзак в дорогу,
Чтоб были лёгкими шаги.

Беги, куда глаза глядят,
А лучше уезжай на скором,
Оставь родню, друзей и город,
Пропахший тленом сентября.

И там, куда уедешь ты,
Придумай жизнь свою сначала:
Чтоб женщина тебя встречала —
И ночь, и развели мосты.

Придумай счастье и покой —
И всё когда-нибудь срастётся:
В чужом окне чужое солнце —
И город за окном чужой.

Любимый, но больной уродец,
Почти забытый – но живой,
Души заплёванный колодец,
Как после раны ножевой,

Болит, скулит и кровоточит,
В предсмертной муке корча рот —
И засыпать мешает ночью,
И вытянуться в полный рост.

Там ничего не происходит —
В пустыне этой ледяной,
Он не живёт и не уходит —
Как некурабельный больной.

Живя одной лишь только волей,
Не узнаёт своих родных,
Всё так же мучаясь от боли,
Всё так же мучая других.

Один лишь только смертный холод
Ему спасение сулит,
Души малюсенький обломок —
А как болит. Ах, как болит…

Как тяжело встречаться взглядом,
Запретных избегая тем,
С ним, умирающим, быть рядом,
Ушёл – и стало б легче всем.

Где-то в глубинах глаз,
За арматурой век
Спрятан в любом из нас
Маленький человек.

Тот, кто ходил в кино
С мамой по выходным,
Тот, кто не пил вино,
Тот, кто не знал вины.

Тот, кто прощал врагов —
Стоило попросить,
Тот, кто не знал грехов —
Господи, иже еси.

Смотрит на мир больной
Бельмами моих глаз
Мой человек родной,
Лучше меня в сто раз.

Он на меня похож —
С разницей в сорок лет,
Всё, что я знаю – ложь,
Всё, что он видел – свет.