Роман Айзенштат - Для стихов нет карантина

В сердце жили бабочки,
Их прогнали осы.
Все теперь до лампочки,
По стеклу я босый,
Словно в вате облака,
Волочусь без плана,
Но за жизнь держусь пока,
Несмотря на раны.

Гуси улетели.
Когда прилетят,
Буду я в постели
Старостью распят.
Гуси спросят: «Кто ты?»
Я не отрекусь:
«Завершил полеты
Брат ваш, дикий гусь».

Деревенская красавица Марыся
С улыбкою жемчужною своей
Спустилась будто бы с небесной выси,
Чтоб красота жила среди людей.
Мгновенно я тогда в нее влюбился
(Прожил всего три дня в деревне той),
Уехал, и казалось, что забыл все,
Но все же вспоминал о ней порой.
И вот опять в деревне мне знакомой
(Прошел какой-нибудь десяток лет),
Переступил порог того же дома,
А радости от этой встречи нет.
«Марыся, ты ли?» – в горле стало сухо
И страх неописуемый объял.
На припечке беззубая старуха,
В чьем лике смерти гнилостный оскал.

Дерево скрипит, но не ломается,
Так и мается, так и мается.
Старое оно уже.

Рядом молодое – с пышным цветом
Весной и летом, весной и летом.
Здоровее, посвежей.

Но однажды ветры налетели,
Грозно загудели, засвистели.
Трудно выдержать напор.

Говорят, в саду одно осталось,
Ясно – молодое удержалось.
Заглянул через забор.

Дерево скрипит, но не ломается,
Так и мается, так и мается.
Старое оно уже.

День сегодняшний прекрасен
Тем хотя бы, что я жив;
Пасмурен он или ясен —
Все равно в нем позитив.
Разве только я доволен?
Птицы, звери и цветы
Не взыскуют лучшей доли,
Их желания просты:
День еще прожить и только,
Радость в нем испить до дна,
Чтобы все успеть, поскольку
Жизнь одна, всего одна.

Дождик брызнул каплей звонкой.
Эй, бубенчики небес!
Вас ловлю земной котомкой,
С ней брожу наперевес.
Эх, котомочка, котомка,
Жизнь и смерть в тебе, судьба.
Бубенцы звенят негромко,
И под них растут хлеба.
В странах солнца дождь как чудо.
В ожидании народ,
Шлет молитвы отовсюду.
Каждый год так, каждый год.

Дождик меленький… На дереве ворона
Чистит клювом перышки под ним.
Рада влаге и густая крона,
Дождик ласков – всеми он любим.

В жизни все же чаще видишь ливни,
Грозы, град, обильный снегопад,
Все они по-своему так дивны,
Встреть как должное и будь им рад.

Друзья и недруги уходят,
Жалей ты их иль не жалей,
Но должное отдашь природе,
Невольно согласишься с ней.
Хотя казалось, что ей стоит…
Был человек хорош во всем.
Так почему же ей порою
На время не забыть о нем?
К людским оценкам равнодушна,
Свой у нее императив;
Бесстрастно счет ведет подушно,
В нем никого не позабыв.

Для весны нет нужды в разрешеньях
Ни правительств, ни властных особ.
Расцветают цветы, птичье пенье,
Обновляет земля гардероб.
Выйду я на лесные опушки —
Мой любимый природный анклав,
И плевать на ракеты и пушки,
Нет на сущность мою у них прав.
Я в душистые травы зароюсь,
Шар земной попытаюсь обнять.
Есть чем сердце мое успокоить,
Есть душевную боль чем унять.

Если духовности перерезан шланг,
Новое поколение – пониже ранг.
Какие-то капельки проходят все ж,
Но встречаем все меньше лиц, все больше рож.
Вы скажете: «Брюзжание старика!»
Нет, просто с возрастом смотришь через века.
Поэтому строгой будет оценка,
Современность в истории – только сценка.
Есть молодые, что косности против,
Но их выбить стараются на излете.
Не скроет потерь прогресса платьице,
Поэтому горюешь: куда все катится?

Нет ничего навеки, навсегда,
И неизменны только измененья.
Ничтожная пылинка и звезда
Равны – не смогут избежать забвенья.
Но даже если так, они живут,
У каждого свое есть измеренье
Существования и свой маршрут.
Живут и верят: смерть – перерожденье.