Эльген Григорьев - Развременение. Мои стихи-поэтемки

Пусть вновь Вселенную телесеанс пронзит,
И пусть эфир, дразня и развлекая,
Всепроникающий осуществит транзит
И возвратит твой взгляд из Зазеркалья.

Ни серчать, ни пенять мне не на кого.
Одного не могу я понять:
Почему мне в музее шедевров Конёнкова
Не дают его «Юность» обнять?

Из квебрахо [44]был стан её точен.
Я б в объятьях его обвил.
Ни одна, даже нежная очень,
Не дала бы мне столько любви!»

Почему созерцать её грустно?
Руки к прядям волос вздеты. Всё естество
Словно просится: «Стисни сильнее, чтоб хрустнул
Стана тонкого девственный ствол!»

Я готов был пасть ниц и рассыпаться прахом,
Слиться в страсти, истлеть, не сгорая дотла.
Но зачем? «Юность», выточенная из квебрахо,
Своей грацией мне наслажденье дала.

Уходил по белой дороге клавишей
В «Элегическом Трио» аккордов минорных
Гениальный художник, мощь Духа прославивший
В златоустных псалмах и в хоралах церковных.

Его «Трио» – шедевр – знала публика зала:
Такт, где скрипка вступает, где – виолончель.
Звук смычка щемил сердце, да так, что слезала
По щеке струйка слёз, в губы прячась, как в щель.

И когда пианист, замерев в «меццо-пиано»,
Вдруг «фортиссимо» гром прокатил в семь октав,
Всклокотало «крещендо» в груди фортепьяно,
Чтоб потом, как в грозу, стихнуть, отклокотав.

А скрипач замирал на немыслимой ноте,
Отдавая энергию, всю, чем запасся.
Вновь смычок извивался, порхая в полёте,
И чертил звук узором в изгибах запястья.

Вновь затакт низких нот разрывал изнутри рояль.
В них, как ласка, влилась виолончели печаль.
Её бас грудным тембром страданье утрировал,
Причитая, губами смычка лепеча.

Этой музыкой, так чародейски исполненной,
Был захвачен мой разум, и в мир унесён —
В «непроявленный» мир, где энергией подлинной,
Жизнь и музыка вместе звучат в унисон.

Сам с собой шаманствуя и споря,
Надрывая нервы всех систем,
Вплыл я в центр города, как в море
Вышел бы на бриге флибустьер.

Длинноногих бригантин флотилии —
Молодых наследниц каравелл
Городские волны прикатили,
Когда неба край побагровел.

В белых брюках шествуют принцессы,
Все рекорды мод преодолев,
Словно наслаждается процессом
Соисканья сана королев.

Стоит ли спешить вам в королевы?
Ведь принцессам путь не преградим.
Даже мудрость старой каравеллы
Не умерит бега бригантин.

Не спешите с молодым корветом
В буре жизни тихо стать на рейд.
Пусть ваш парус просолится ветром:
Ветры не позволят постареть!

Пусть в вас дольше проживёт принцесса,
Пусть вас ветры дальше разрулят.
Вы поймёте: таинство ПРОЦЕССА
В сотни раз ценней, чем результат!

Так плывите, юные принцессы,
Модой белых брюк переболев,
Наслаждайтесь медленным процессом
Соисканья сана королев!

Июль четырнадцатым знаменит числом.
Ты – Францией была по красоте и стилю.
И, будто бы в Париж, меня к тебе несло,
Нас застигала бастионами Бастилия.

Была ты словно вырезана из холста,
Написанного в рост прекрасного портрета.
Как принц в принцессу, я в тебя врастал
И не препятствовал присутствию протеста.

Вкрапленья пятнышек на радужках в глазах,
Меня спасая, выстрелы гасили.
Потом взрывались стены, и азарт
Бросал восставших к приступу Бастилии.

Числом четырнадцатым знаменит Июль,
Тем, что династиям лица не красит крепость.
Дай каплю крови в радужку волью,
Чтоб, умерев, в твоих глазах воскреснуть!