Владимир Фадеев - Этот век нам только снился. Стихи

Барабанил в окна град,

Подели и пропили,

Барабанил в окна град,

Трах-бом-бом-дзинь-дили-дили…

Стояла чудесная осень

С богатым букетом в руке,

Смотрела, как осень уносит

Тепло по небесной реке,

Смотрела сквозь ветви-ресницы,

Как синей высокой тропой

Две белые кобылицы

На дальний летят водопой,

Смотрела, как ветхое платье

Неслышно срывается с плеч, -

Молочные младшие братья

Его остаются стеречь.

Богатыми бусами росы

Блестели в её волосах…

Стояла чудесная осень,

И верилось всем в чудеса.

…А я люблю стоять на виадуке

И поезда встречать издалека,

И удивляться, как по синим буквам

Созвездия читают облака,

Как за два долгих поезда до стужи,

До станции, упрятанной в снега,

Какой-то мастер много жёлтых стружек

С октябрьского леса настрогал,

А друг его на клавишах покатых

Жестяных крыш, на струнах рельс и шпал

То грусть, то попурри из «Травиаты»,

То пышно вальсы Штрауса играл.

Так город вырос на пути из ночи,

По улицам гуляли чудаки,

И для больших домов влюблённый зодчий

Выкраивал из неба чердаки.

Там жили голуби, там звёзды отдыхали

От скучного небесного пути,

Там солнечные зайчики порхали

И радугу кромсали в конфетти.

И я там жил – моложе, чище, проще!

Не верится, но вот уж много лет

Мотается задумчивый извозчик

По переулкам памяти моей.

Мотается без встреч – одни разлуки,

На полчаса, на годы, на века…

Очнусь… Я всё стою на виадуке,

И поезда идут издалека.

Замер город, а мы всё несёмся

Мотыльками на каменный свет.

Обогреемся? Обожжёмся?

Нет!

Не согреешь бетонной ладонью

Пилигримов мильонную рать.

Город вывернул глотку питонью –

Жрать!

Город – психи в тихом кинозале.

Волки на крутящихся ногах,

Мы б вселенную одним прыжком пронзали,

Если бы не вязли в городах,

Если б отказались от привычки

В каменных садах искать плоды.

Стойте! Но кружением напичканы

Вечной гонки Вечные жиды.

Нервов перехлёстнутые нити

Вьются обезумевшим угрём,

Город сердце кровь свою магнитит,

Убеждает: встанем – и умрём!

И бурлит толпа в двенадцать баллов,

Поднят якорь, выброшен улов.

Мы скрежещем нервом по металлу,

Но не оставляем городов!..

ОСЕНЬ

Время прощения. Время даренья.

Что же, прощайте! Вот – яблок в дорогу.

В поезде вспомните: были в деревне.

С Богом!

Мелкие кисточки нервных художниц

В немость холста поездного окна

Звуки печали кладут осторожно –

Говор веретена.

Время прощания. Даль зарастает

Дымом отлёта гологолосым.

В новом блокноте – линейка косая.

Осень.

СОБАКЕ

Бедный Джек! Тебя сегодня люди

Будут на рассвете убивать.

Дом теперь у них высокий будет –

А его не нужно охранять.

Отхрипел ты, отскулил-отплакал!..

Кто придёт проститься? С кем знаком?

Для одних был просто «злой собакой»,

Для других – запором и замком.

Вой всю ночь – тебе сегодня можно

Не жалеть на шее старых жил!

Так и не узнать, зачем ты столько прожил,

Так и не понять, что вообще ты жил…

Мой тихий город Лыть.

Над башней лёт стрижа.

Здесь я любимым быть

Себя не утруждал.

Здесь у любви печи

Нас смехом замело.

У мотылька свечи

Горит одно крыло.

Другое – воска плеть,

Я гну его и мну,

На нём не улететь

В другдружнюю страну,

На нём не переплыть

Остуженный ручей.

Мой тихий город Лыть,

Ты мой, а я – ничей.

И женщины ничьи

К тебе меня влекут.

Вин мутные ручьи

По скатерти текут.

Нетронутая снедь,

Попробуй не остыть!

Попробуй не сгореть,

Мой тихий город Лыть!

Немой свечной язык,

Не мой в словах огонь.

Как быстро я отвык

Шептать в твою ладонь:

«Мой тихий город Лыть,

Мой тихий город Лыть…»

Не так, не той, не то…

Шертёрка, туз, валет.

На нас из-за цветов

Посматривал портрет

И, видно, был не рад –

Он голос знал иной…

Проклятый снегопад

За пышущей стеной

Простую стелет стынь,

Кладёт, спеша укрыть.

Взошла звезда Полынь

Над тихим градом Лыть.

А завтра вспыхнет снег,

Вскипит на лужах лёд.

Твой тихий человек

От слов вдруг упадёт.

Я их не усмирял,

Катил за валом вал,

Я сам их повторял,

И сам не понимал:

«Прими моё тепло,

Зажги свою свечу.

Остынь моим теплом…»

Кричу, шепчу, молчу…