Елена Крюкова - Знаменный распев

…Всемирную славу от человек прозябшую
Долго долго я пою
В столпе сугроба насквозь озябшая
Долго долго я стою
В кудрявой шубейке в бараньей шубёнке
В вытертом детском восторге стою
А мать кричит как птица тонко
Стегает криком жизнь мою
Ремнём меня высечь за все хорошее
За то чтоб не пела на всех языках
На Ангельских Божиих
Не сыпалась порошей
С небес
Не носила облака на руках
Девчонка в сугробе насквозь промерзла
Чем заколдована звёзды ночь
Зенит сыплет огнь светло и грозно
Стоит в сугробе неслушная дочь
Снег в катанки по щиколотки набился
Одного роста я и сугроб
А Мiръ – блаженный а Мiръ – не убийца
А Мiръ – неведомый Господень Гроб
Кто встанет из гроба навек воскреснет
Не знаю когда не знаешь молчи
А я пою недетские песни
Ребенок в сугробе в огнистой ночи
И мать
И санки
И вопль мороза
И ярость – в дёгте – радуги звёзд
И песни безумье
И лютые слёзы
И выгнут времени мощный мост
И мать меня перевозит на санках
С берега на берег великой реки
А дома – гости а дома – гулянка
А катанки царские мне велики
И там над столом мерцает икона
Над рюмками над бутылями над
Скошенным потолком небосклона
Где звёзды уже не вернутся назад

Воскресения день, просветимся, людие!
Я Мiръ ваш безбрежный несу вам на блюде —
Беспредельный, бессчётный,
бесстрашный, бессмертный:
Упованный, упорный, безумный, безмерный.
Вся толпа, да, под куполом мощным и грозным —
Замалёванным синью святой, многозвёздной,
Каждый лик то в потоках солёных рыданий,
То улыбкой горящий во мраке преданий…
Люди, люди! Округ изумлённо толпитесь.
А вас солнечно вяжут сиянием нити —
Тот полярный ут о к, тот – в зените – мафорий,
Серафимы крылатые в чёрном просторе…
Я во храме стою! Среди вас, дорогие!
Всяк одеждой окутан – сердца лишь нагие,
Дорогие, стучат обречённою кровью:
Колыбельным левкасом – к небес изголовью…
Всяк мне дорог, хотя никого тут не знаю!
Человек или зверь, или роза шальная
Запредельного снега, посмертного лика,
Вспоминального века, последнего мига!
Всяк мне близок – слепым волосёнком на коже,
Кто со мною стоит?.. именую Тя, Боже!
Ты вот в этом, в ушанке замурзанной, старце —
А в кармане – бутыль – для сугреву – что Святцы…
Ты вот в этой лукавой, две коски, девчушке —
Тонких русых кудряшек сосновые стружки:
Привела её бабка под купол за ручку —
Ах, смертельно больную, любимую внучку…
Ты вон там, далеко, у планетной апсиды,
Все кометами вспыхнут немые обиды —
Тихо крестится, плачет мужик бородатый,
Будто завтра, в метели, идёт во солдаты…
Да мы все, о, мы все во солдаты уходим!
Мы ревём при народе! Блажим при народе!
А расстреляны – вспыхнем безвинным весельем,
Неприступным, победным костром Воскресенья!
Вы не бойтесь, мои легкокрылые люди!
Непомерно-грядущее мёртвых разбудит!
Вот кат и т из-под купола – раннею ранью —
Так давай же обнимемся, до задыханья!
Всяк из нас хоть во Пасху – и любит, и верит!
Всяк из нас хоть во Пасху не помнит потери!
Вот монахиня рядом тихонечко плачет —
Обнимаю её всей душою горячей,
Так притисну к груди, жизнь мою удалую,
Троекратно, прощально и встречно целую!
Вы родные мои! Ледоходные льдины!
Вы пройдете, растаяв – а непобедимы!
Я девчонка, юница, старуха меж вами —
Обнимаю вас крепко огнями-руками!
Осенённо крещу вас кострами-глазами!
Обливаю слепыми дождями-слезами!
Вы собор мой, ночной, незабвенный, суровый,
Праздник мой, налетающий снова и снова,
Купол мой, раскрывающий Рая ворота,
Стон и смех мой, звезда золотого полёта!
И, пока мощный хор нам гремит Аллилуйю,
Я тебя обниму, я тебя поцелую —
Мой Пасхальный, погибший в пылающих войнах,
О, воскресший мой Мiръ, так улыбка спокойна,
Мой скуластый, в поту, седина и ушанка,
Уходящий в бессмертие с нищей гулянки,
Ну же, шаг лишь ко мне деревянной ногою,
Пуст рукав, пусть я буду твоею рукою,
Твоей памятью, светлой водою ирм о са,
Твоей заметью северной, белые косы,
Бормотаньем твоим и спиртовым дыханьем,
Всем забвеньем твоим, всем твоим вспоминаньем,
Видишь, дед, обняла тебя крепко, навеки —
Крепко небо! Целуемся мы, человеки.
И никто нас на куполе том не напишет.
И никто не поднимет нас выше и выше.
Стой себе на земле, обнимайся с родными,
Бормочи, умирая, любимое имя.
Повторяй, воскресая, предвечную ноту
В лучезарном кондаке большого полёта!