Юрий Марр - Сочинения. 1912–1935 - В 2 томах. Том 1

Я вчера посетил павильон мандарина,
На завтра пригласили меня опять.
Замечательный сад у г-на Фу-Чина,
Там с удовольствием можно гулять.

Там есть пруд с множеством золотых рыбок,
К нему приставлен особый страж.
Язык мандарина приятен, гибок,
Хотя, разумеется, не наш.

Но самое прекрасное – это его поэмы.
Он их пишет и непрочитанные бросает в пруд.
Даже мне не читал: он говорит, что темы,
На которую он пишет, теперь не поймут.

Молодая София
За чашкой кофея
Сидела
И пела.

Не знала
Что я не услышу
Всё тише и тише
Совсем без звуков
На тонкую руку
Опершись

Дверь трепещет под чьей-то пяткой,
По балкону проехался кулак.
Стучат палкой, машут палаткой,
Хотят пролезть на чердак.

Ко мне торопятся янки:
– Скорей, масса! Скорей!
На ваше имя в NN-ском банке
Миллионы мильонов долларей.

– Разрешите просить Вас, мистер!
– Позвольте и мне просить!
Разговор перерывисто быстер.
Не начата, потеряна нить.

– Господа, я в большом смущенье.
Кто просил у меня интервью?
Станьте в сторону в отдаленье,
Через минуту я вам спою.

Выстраиваются репортёры янки,
А мой старый слуга Морлэй
Напевает: «В NN-ском банке
Миллионы и мильоны рублей».

Чаша водки, смешанной с водою,
Тёмно-бурый камень, вороно́й, могучий.
Спускаются, взлетают, как стрелы, козодои.
Земли́ крылом касаются, опять летят под тучи.
Цветами усыпаны горные долины.
Мрачные снегами убраны вершины.
Огонь вдохновенья, смешавшись с влагой,
Печень наполняет через край отвагой.
Эй! Хай! Господи! Я бо́льшего не сто́ю.
Мне всего достаточно в подснежниках над кручей.
Чаша водки, смешанной с водою,
Тёмно-бурый камень и бегун могучий.

Врачи меня приговорили к смерти
Не верю
Я тёртый калач-самоед
Зверские марки наклею на шею
Рабу и мамахе и всем
(пауза) Крикну (пауза)
Спасайся кто может
Но больше никому ничего
не скажу

Я каждый вечер
от пяти до шести
Презираю наместников
и всё земное
Всё что не мной создано
Вот почему мне весело
Я умный
И даже потолстею.
Хочу
Но когда – неизвестно

Как у возлюбленной дверей
В истомно-сладостном пианстве
Я трепетал, узрев Быбрей
Впервые после долгих странствий.

Карету я остановил
И, выйдя, стал с Олафом рядом.
И всё, что только мог, ловил
Своим влюблённо-жадным взглядом.

«Дом Петухов» и ипподром,
Отель «Златую Черепаху»,
«Запретных Удовольствий Дом»,
«Подвал Порочного Монаха».

Объехав Индию, Китай,
Сибирь, Россию всю и Польшу,
Аравию из края в край,
Ну, словом, Мир и даже больше,

Я прошептал, слегка заплакав:
«Всего прекрасней “Добрый Яков”.
Грустя в пути, мой друг Олаф,
Мне думается, был ты прав».

Выступай – Тяп Тяп
пустынЯ
Третью – Епископ, тьфу
мудштук одиночное
обучение
Гренландия – суппось
Штаны – Паплас
Монах – иску́яуй
Быбы и кафы
и – Гузгань. Бр. кп.
т. I, стр 1283, изд. 917 г.
Гузганьпа
—– чик чик
Приведут имен
Тянь-А-фы
и – Ай
——
Шашлык – молоденце
молоденце Пембонт
цветочные горшки
——
и на крэват
И – Брыкфель
—
Zомба
Унтер – фелеоксоп
—
Тексты – переняжь

Выкрыва́ю брань Буха
Кри́каю (пауза) переворо́ты
Пусть прыгают по гарни́зу
Государственных вы́лыбов
Я всё придумаю
Чтобы душой общества приятель
нашего Дворника Лфиф

По вечерам из ресторанов напомаженные дамы
Привозили меня в кэбе бесчувственного от любви.
Родственники говорили: «Странно!» Они были упрямы,
Они думали о хлебе, а я о любви.