Лола Августинова - Стихотерапия для леди

На двери весит удавка,
На комбайне сена стог.
Рядом гриль и руль-баранка,
Удавиться что ль не смог?

Растерзают мою душу
Очень смутные сомнения.
Самогона выпил лужу,
Спер комбайн и в приключения.

Въехал в сено, чуть ушибся.
Вспомнил свою цель прибытия.
Я маленько отрезвился,
Вспоминаю все события.

Пойду дальше я по полю,
За околицей мой форд.
Помню, встретил вчера Олю,
Продавала свой скейтборд.

Скейт купил, позвал с собою,
Она села за мой руль.
Вдруг запахло все травою,
Нам на встречу мчит жигуль.

Только были в Подмосковье,
Что за озеро вблизи?
«Да расслабься на здоровье!» —
С смехом Оля говорит.

«Ты уснул на полдороги,
Выпил весь запас вина.
Мы поехали к природе,
Веселиться до утра.

Я кентам своим набрала,
Они скоро будут тут
И девчонкам рассказала,
Все в деревне уже ждут.»

Мы подъехали поближе:
Сельский дом, сарай и будка.
Да… Я конечно, не в Париже,
А в деревне. Вот так шутка.

Бардачок я свой открою:
Два билета на Париж.
Что же Светка, ты со мною
В отпуск мой не полетишь.

Стол большой они накрыли:
Самогон, соленья, зелень.
Пили, ели. Ели пили.
Ни на что не был нацелен.

Иду дальше я по полю,
А авто я свой не вижу.
Выхожу я на дорогу,
Вижу того дома крышу.

Подхожу поближе к дому,
Форд с разбитым лобовым.
На крыльце лежит корова,
А из печки валит дым.

Интересно наступает
В мой парижский отпуск день.
Где та Оля пропадает?
Что вообще за дребедень?

Захожу я в дом дремучий,
Запах дыма, полумрак.
Под ногами пол скрипучий,
На столе лежит пиджак.

Сало, зелень, огурцы
На столе и пиджаке.
На диване молодцы
Спят в военном сюртуке.

Слева печь, огонь пылает.
Справа девки на тахте.
Во дворе собака лает,
Баба полет на гряде.

Осенило, будто жаром,
Отдало мне прямо в грудь.
Был убит бабским обманом,
Двинул пьяный в долгий путь.

А затем я Олю встретил
И маршрут свой изменил.
От комбайна ключ приметил,
Гриль с веревкой захватил.

Самогону я напился,
Стало хуже мне вдвойне.
Пожалел, что не разбился,
Когда был еще в Москве.

«Закусился» с кем-то в ссоре,
Меня кинули в стекло.
Стало больше мое горе
И опухло все «табло.»

Дальше в поле оказался
Я с желанием умереть.
Но на это оказался
Неспособным тоже ведь.

За окном мне светит солнце,
В печке трескает огонь.
Сколько новых я эмоций
Испытал из-за погонь.

Нашел трубку под диваном,
Вот удача – есть заряд.
На разбившемся экране
Номер наберу раз пять подряд.

«Вот ты чудо то чудное!» —
Сзади слышу голос Оли.
«И устроил ты такое,
Что и многим не по воле.»

Мне немного стыдно стало:
Отчитала, как мальчишку.
А ведь лет то мне немало,
Второй этаж – уже одышка.

Да гордиться особо нечем,
Любовь была, да не сберег.
Имея, не ценим, а калечим.
И жизнь не сахар и не мед.

Рубашку, брюки и ключи
В своих ручках Оля тянет:
«Давай, себя ты береги.
Не поддавайся тем, кто ранит.»

И вот смешно мне и досадно,
Десяток третий разменял.
И жить всегда мечтал я складно,
В итоге что-то потерял.

И так однажды, между прочим,
В один из жарких летних дней,
Я что-то в жизни подытожил.
Я в чем-то стал себя сильней.

Юмор – это эволюционированная грусть,
Без пережитой боли невозможно так шутить.
Оспорят эту мысль люди пусть,
Но только шутки помогают невозможное прожить.

Эрнест Хемингуэй писал об этом,
Да и взгляните вы вокруг:
Под прожекторным ярким светом
Стоит со своим юмором и смехом друг.

О чем же это говорит?
Вокруг смех, юмор процветают.
На сцене о своих обидах он твердит,
Но только в шутках это легче принимают.

Юмор, получается, лекарство от уныния.
А уныние и печаль, как сорняки.
И если в форме шуточной свою гнуть линию,
Тогда звучит достойно все и по-людски.