Елена Крюкова - Волчьи песни

Ну что я сделала тебе?
Вполоборота и вполсилы —
Когда прошлась ты по судьбе
Моей, и слезы на губе —
Тебя я за руку схватила.
О, что я сделала тебе?
Я, как и ты, стихи писала,
Мне жизни мало, смерти мало,
Я жертва голи-голытьбе,
Седая лодка у причала,
Луной и Солнцем я звучала,
Допрежь хулы, похвал я знала:
Пой песню! начинай сначала!
Отдайся древней ворожбе!

Я пела так же, как и ты.
Шуршат и падают листы.
В рыданьях рвутся, жгутся в пепел…
Поет вечерним горлом петел…
Опричь любви и красоты
Мне Мiръ – на музыку ответил:
Меж торжеством и лихолетьем
Навек наведены мосты…
Я просто – пела! Просто – выла,
Простоволосо, на могилах…
Мой Мiръ, как я тебя любила,
Люблю – до тьмы, до пустоты!

А ты… стащила песнь мою;
Как рыба, билась на краю
Морозной проруби великой,
Сияла зраком, стыла ликом,
Горела алым сердоликом
В родном заснеженном Раю!
И крикнула: мое! моя!
И плюнула в боль бытия,
В меня… вопила: ты воровка!
Да, ты воровка, а не я!
Крадешь неистово и ловко,
Ты ветром рвешь огонь белья,
Ты допотопные обновки
Нарядом пялишь вновь, змея!

В меня плевала. В рожу била.
Быть может, так меня любила.
А где теперь мой бедный стих?
На оба рта… на нас двоих…
Но я – не ты! Я звездной Рыбой
По дегтю ночи поплыву.
Я Волком – волю назову
И Волгу… солнечною глыбой
Держусь в пучине, на плаву…
Я песней страстною живу,
Единственной, единокровной,
Небесной, пламенной, утробной,
Что сладостью затмит халву
И дикой горечью полынной —
Глоток настойки той старинной
Из Ветхой Книги, наяву…
Я в песню вся перелилась!
А ты – ты льешь и мажешь грязь
На имя доброе мое,
На лучезарное житье,
На каждый шаг мой, каждый вздох,
Чтоб стих мой высох, чтоб издох,
Чудовище, чертополох,
Чтобы не пела больше песни…
Умри!.. да больше не воскресни!..
Забвенья пусть затянет мох
Тебя!..

…вот ненависть какая.
Свистит от края и до края
Безумной бурей, белизной.
Не верю – это не со мной.
Я жить хочу! Я жизнь восславлю!
…мне в рот поющий тычут паклю.
Хрипят, шипят: ты умерла
При жизни! Вот и все дела!
Сгинь! Пропади! Тебя забудут!
Твои костры! Твою остуду!
Пылай, осенняя ветла!
Не Божье повторишь ты чудо,
А крики Адова котла!

Ах! Что я сделала тебе,
Что ненавидишь яро, люто!
В молитве, празднике, гульбе,
В парчовых россыпях салюта!
Стихами мне в лицо плюешь!
Стихами точишь смертный нож!
Разишь мя песней, убиваешь
Словами: ты еще живая?!
Ну, ближе, ближе! Не уйдешь!

Я знаю: ты, бабенка, ты
Меня давно похоронила.
Крест повторил мои черты
Тобою вырытой могилы.
Мне гроб обила шелковьем.
А мы живые: здесь, вдвоем,
На зимнем кладбище постылом
Стоим… поминки… водку пьем,
Закусываем злой конфетой,
Болтаем чушь про то, про это,
Присловьем чешем языки —
То ль по любви, то ль от тоски…
Ты старая уже, седая,
Ты красишь косы в рыжину…
О, что я сделала, не знаю,
Тебе! У злобы я в плену
Твоей, отъявленной и колкой!
Втыкай кровавою иголкой
Меня в лоскутья: ночи, дни…
Подруга! Мы же здесь одни,
Среди могил! Среди героев!
И нас, и нас вот так зароют…
И литию споют по нас…
Скажи! Кричи здесь и сейчас,
Перед чугунными крестами,
Кривя в слезах, в помаде рот,
Когда же ненависть меж нами,
Змея, поземкою умрет!

Но ты молчишь. Стоишь безлико.
Гуляет ветер свистом, криком.
Гуляет болью по судьбе.
И я пою тебе, подруга,
Последним лунным плачем круга
Земного, воем во трубе
Полночной, занебесной муки,
Последней песней, пред разлукой
Навечной, рассыпая звуки,
Как звезды, солью на губе,
Швыряя сребреники вьюги,
К тебе тяну я ветки-руки:
О, что я сделала тебе?!