Елена Крюкова - Волчьи песни

Царь-Волк юрод и вый мой господарь
отец мой предвечный
стою пред тобой на коленях
полоумно млечно калечно
стою не подняться я дочка твоя вся в отрепьях
Царь-Волк юрод и вый давай разобью твои цепи
Оковы твои каторжанин ведь ты виды видывал
боен и тюрем
Кандальный пытальный хозяин
прощальной Божественной бури
тебя – батогами
и в ребра – ногами
наваксенными сапогами
а ты по застенку – дремотно и дико – кругами кругами
однажды мой верный в темницу нахлынули волны народа
врата распахнулись и вытолкали тебя взашей – на свободу
и вот ты по миру пошел мой Царь-Волк
и топорщилась шкура
вперялись в тебя при дороге
крестьяне солдаты гадалки русалки авгуры
вонзали собаки глазенки что клюквы кровавей болотной
и вмиг умолкали когда проходил мимо ты
гордый злой и свободный
собакой не стал никогда так на то ты и Царь
хищна храбрая хватка
сиротский жемчужный январь
зверий след заметает украдкой
а ты все идешь на меня так похож
остановишься тут в городище
и волчью доху совлечешь со плеча
бородатый серебряный нищий
и с матерью ляжешь моей санитаркой
небес полудуркой больничной
с качанием лодочных ребер с душой синеокой синичьей
не будет постели у вас никакой вы возляжете на пол
она поцелует угрюмую холку и сильные лапы
она распахнет пред тобою себя детской скрипкой разбитой
сожженными гуслями песней безумной смешной позабытой
она воскричит когда станете вы о одним
таким плотным единым
горящим единственным настоящим вовек непобедимым
и я войду о войду в это дивное смертное лоно
бессмертная дочерь Волка-Царя упаду с небосклона
так медленно сонно дремотно погружусь во сгустки Эдемовой крови
и встанут два Ангела обочь объятья наизготове
две острых секиры два яростных Мiра два сторожа мрачных
над лаской людскою над зверьей тоскою
над вечерей брачной
и жалкий зародыш звереныш свободыш в любовь прорасту я
сияющей плотью и стану твердить я молитву святую
Царь-Волк юрод и вый в небесном заливе звериная лодка
глаз светится сливой какой ты красивый
как больно мне кротко
как я зачинаюсь от мощного Зверя от сильного Тела
от хищного брюха от пламени Духа от края-предела
и вижу так вижу навеки запомню свое я зачатье
и матери брошенный на пол больничный халат
и цветастое платье
и ситцевый полог и век наш недолог и звездные грозди
в колодец окна упадают до дна одеваются кости
горячечной плотью вздымает живот свою ношу сугробью
никто не загинет в военном Аду в позолоте надгробья
я – вот она я мой Отец т а к вот я зародилась
каков мой конец-кладенец о молчи Царь мой Волк
сделай милость
еще танцевать и любить и реветь и смеяться беспечно
вино-молоко моей музыки лить лить и пить бесконечно
и млеко и мед и елей и ручей да ручьи во сугробе
Царь-Волк юрод и вый мой Царь Царей оставь мя в утробе
в чудн ы х небесах где неведом страх ни зверю ни птице
где Ангела два стоят на часах и пьяняще свищет синица

Мы все на земле живем не для зла.
Мой Волк, я охоту спела.
Твоя не взяла. Твоя не взяла!
Ни словом не убьешь, ни делом.

Ни вдохом, ни выдохом не загрызешь.
Против Оборотня знаю
Заклятье. Выхрипну. Брошу, как нож,
В одного, как в целую стаю.

…а может, я тебя, Оборотень, обниму
За шею, серого Волка,
Царь-Зверь мой, юрод мой, в крови-дыму,
В день ветреный серая Волга.

И крепко прижмусь, и стисну – до слез —
Могуче-мохнатую шею.
Пускай трещит посмертный мороз.
От ярой любви косею.

Любовь. Ненависти белый накал,
Когда переходят грани.
Любовь. Ты ненависти не искал.
Прощений и покаяний.