Антология - Из фронтовой лирики. Стихи русских советских поэтов

Я брал Париж! Я. Кровный сын России.
Я — Красной Армии солдат.
Поля войны —
свидетели прямые —
Перед веками это подтвердят.

Я брал Париж. И в этом нету чуда!
Его твердыни были мне сданы!
Я брал Париж издалека. Отсюда.
На всех фронтах родной моей страны.

Нигде б
никто
не вынес то, что было!
Мечом священным яростно рубя,
Весь, весь напор безумной вражьей силы
Я принимал
три года
на себя.

Спасли весь мир знамена русской славы!
На запад пяля мертвые белки,
Успели сгнить от Волги до Варшавы
Фашистских армий лучшие полки.

Ряды врагов редели на Ла-Манше.
От стен Парижа снятые войска
Пришли сюда
сменить убитых раньше,
Чтоб пасть самим от русского штыка.

Тех, кто ушел,
никем не заменили,
А тех, кто пал,
ничем не воскресишь!
Так, не пройдя по Франции ни мили,
Я проложил
дорогу на Париж.

Я отворял парижские заставы
В боях за Днепр, за Яссы, Измаил.
Я в Монпарнас
вторгался у Митавы.
Я в Пантеон
из Жешува входил.

Я шел вперед сквозь битвы грохот адов,
И мой удар во фронт фашистских орд,
Мой грозный шаг
и гул моих снарядов
Преображали Пляс-де-ля-Конкорд!

И тем я горд,
что в годы грозовые
Мы золотую Францию спасли,
Что брал Париж любой солдат России,
Как честный рыцарь счастья всей земли.

Во все века грядущей светлой жизни,
Когда об этих днях заговоришь,
Могу сказать я
миру и отчизне:
— Я брал Париж!

Твердил я сербского склады,
Учил я сербский стих.
Как сербские слова тверды,
Как мало гласных в них.

Но как в бою они звучат,
Тогда лишь ты поймешь,
Когда в штыки идет отряд,
По-сербскому — «на нож».

Я понял трудный их язык,
Народа дух открыв,
Язык, разящий точно штык:
Срб. Смрт. Крв.

Он выщерблен ветром,
Облизан метелью,
Он голый и синий, как лед,
Все камень да камень,
Он был нам постелью
Средь этих полярных широт.

Все камень да камень,
От Западной Лицы
До моря лишь камни видны.
Ни дома, ни дыма,
Ни зверя, ни птицы:
Куда ни взгляни — валуны.

Из них мы себе
Воздвигали жилище.
А с полюса хлынет зима —
И вьюга заплачет,
Застонет, засвищет,
И стужа нагрянет и тьма.

Но градом по камню
Ударили пули,
От грома качнулась гора,
Мы с камня поднялись,
По камню шагнули,
Когда нам настала пора.

Об этом словами
Не скажешь сегодня,
Об этом лишь буря гремит.

И те, кто остались
В той преисподней,
Не в землю легли,
А в гранит.

Его мы запомним
В краю невесёлом:
Блестит он в полярной ночи, —
Все камень да камень,
Холодный и голый…
— Мы тверже, чем камень,
Молчи!

Лес раскололся тяжело,
Седой и хмурый.
Под каждым деревом жерло
Дышало бурей…

Стволам и людям горячо,
Но мы в азарте.
Кричим наводчикам:
«Еще,
Еще ударьте!..»
Дрожит оглохшая земля.
Какая сила
Ручьи, и рощи, и поля
Перемесила!

И вот к победе прямиком
За ротой рота
То по-пластунски,
то бегóм
Пошла пехота.

Ты думаешь:
Принесу с собой
Усталое тело свое.
Сумею ли быть тогда с тобой
Целый день вдвоем?
Захочу рассказать о смертном дожде,
Как горела трава,
А ты —
и ты жила в беде,
Тебе не нужны слова.
Про то, как чудом выжил, начну,
Как смерть меня обожгла.
А ты —
ты в ночь роковую одну
Волгу переплыла.
Спеть попрошу,
а ты сама
Забыла, как поют.
Потом
меня
сведет с ума
Непривычный уют:
Будешь к завтраку накрывать,
А я усядусь в углу,
Начнешь, как прежде,
стелить кровать,
А я
усну
на полу.
Потом покоя тебя лишу,
Вырою щель у ворот,
Ночью,
вздрогнув,
тебя спрошу:
— Стой! Кто идет?!
Нет,
не думай, что так приду.
В этой большой войне
Мы научились ломать беду,
Работать и жить вдвойне.
Не так вернемся мы!
Если так,
То лучше не приходить.
Придем — работать,
курить табак,
В комнате начадить.
Не за благодарностью я бегу —
Благодарить лечу.
Все, что хотел, я сказал врагу,
Теперь работать хочу.
Не за утешеньем —
утешать
Переступлю порог.
То, что я сделал, к тебе спеша,
Не одолженье,
а долг.
Друзей увидеть, в гостях побывать,
И трудно
и жадно жить.
Работать — в кузницу,
спать — в кровать.
Стихи про любовь сложить.
В этом зареве ветровом
Выбор был небольшой.
Но лучше прийти
с пустым рукавом,
Чем с пустой душой.