Элий Вайнерман - Аня - любовь по-немецки

И я заблудился в мире,
Не мне теперь различать
Сирень твоего мольберта,
Кустов сиреневых прядь.

Цветы на твоём рисунке
Раскрылись, влюбляют нас.
Как мне не желать сирени
Волос твоих, губ и глаз!

В вечернем замке девушки поют
О королях, коронах, королевах.
Раскладывают карты.
Ждут любви.

Ждут. Спать идут в холодные постели.
Белы как снег и, словно снег, чисты.
Разведены, без путников, мосты.
Ров. Монотонно кружатся часы.

Я пил вино несбывшийся мечты.
Оскомина от выпитой слезы.
И пенье девушек вечернее из замка.

Весна! Весна! Зачем отваги
Ты ожидаешь от меня —
Из дома выйти одиноко
В бурленье радостного дня.

Но, глядя на людей прохожих,
Лиц дорогих мне не найти.
Сойду с дороги, уступая
Другим весенние пути.

«Каждая женщина прекрасна» —
Горькая фраза,
Выдумали её добросердечные лжецы,
Чтобы не печалить дурнушек.

Так выпьем за мужчин,
Открывших их красоту!

Лицо в лучах.
Откроет двери.

А год добавит круг деревьям.

Справа море, слева море.
Бирюзовая волна
Почернела. На просторе
Лодка утлая видна.

Ты куда плывёшь, безумец? —
В шторм бушующий гребёшь.
Потерял – уж не отыщешь.
Упустил – то не вернёшь.

Чудо-девица любила,
Ночью лунною звала.
Не пришёл я. Обернулась
В чудо-рыбку, уплыла.

Мне в волне погибнуть слаще,
Чем всю жизнь по ней страдать.
Я готов за ней в пучину —
Целовать, расколдовать.

Шторм утих. Светлело море.
Бирюзой волна цвела.
Одиноко на просторе
Лодка утлая плыла.

Зачем, о роза, тебе шипы?
Ведь зазываешь прохожих ты.
Бутон раскрывши, в цвету зовёшь,
Их умоляешь: люби – сорвёшь.

Зачем, о роза, тебе шипы?
Самой же больно, что жалишь ты.

Цепь лыжниц вдоль долины.
Смех девушек цветущих.
Меняются картины,
Увидишь – не отпустят.

Но лыжницы уходят.
Из них кто обернётся?!
Мечта витает близко,
В любви мне признаётся.

Прости меня, но лучше – позабудь,
Чем изнывать в мучениях разлуки.
Жар губ моих твои запомнят руки —
От поцелуев закрывала грудь,
А я стонал. Блаженство к ней прильнуть! —
Не ожидая ярости разлуки.

Рабыня голая вина мне налила,
Под персиком ковёр нам расстелила.
«О, если б ты свободной родилась,
Я на коленях вымолил бы милость
Твоей любви!» – я ей шептал.
Сознанье помутилось?
Нет! Я прозрел, суть судеб прояснилась.
В стенаньях сладостных
Я твой счастливый раб.

Не будет ни весны, не будет и печали.
Ушла от нас с росой, и смутные с ней дни.
Родиться бы с умом нам – юным стариками!
Не мучаясь под старость, жили б мы.
…Но юность ждёт весны.

Услышишь ты голос с ночной реки,
Герой, прошедший десятки стран, —
То девушки зов или плеск волны.
О, капитан, капитан!

Оцепенеешь, в окне ища тень,
Забыв про микстуры, настои для ран.
Призрачный голос, незваный сон.
О, капитан, капитан!

Вдруг заплачешь мальчишкой, лицо искривив,
Ребёнком – и то не рыдал.
Как будто не гибнул в сражениях ты,
Не шёл на пушечный вал.

Несносно в доме станет своём.
Легче в бездну морскую,
В шторма, в ураган.
«Голос, умолкни!» Нещаден зов.
О, капитан, капитан!

Ты выйдешь на берег крутой в траве
(Разрасталась годами, бил ветер, рвал, рьян) —
Истлевший след найти! отыскать!
О, капитан, капитан!

Но травы дремучи, река черна.
Кромешной тьмы океан.
И только девичий голос зовёт
И плеск волны: «Капитан!»

В заливе догорали
Последние огни.
По тёмному помосту
Спустились к морю мы.