Валерий Королюк - Избранное-1. Итого - из разных книг за четверть века

Василь Максимыч был сыт. Он так прямо и заявил об этом: «Ну, я сыт!» и откинулся на спинку стула.

Жена его, Вера Михайловна, тут же засуетилась опять, торопливо запричитала:

– Васенька, а как же колбаска копченая, вон ведь еще сколько осталось?! И холодца почти не тронул… А может – борща чуток подлить? Там, в кастрюльке, еще есть.

Василь Максимыч прикрыл затухающие глаза, прислушался к своему внутреннему миру, подумал немного, а потом подытожил:

– Нет, сыт – значит сыт. Хватит пока.

И пошутил:

– А то лопну еще, хе-хе…

Тем временем вернулся с улицы Валерка, наследник. Звякнув тяжелой цепью, он прошмыгнул мимо отца и сразу заперся в своей комнате.

Василь Максимыч включил телевизор и пересел в широкое, мягкое кресло – для удобства. Передавали «Международную панораму».

– Веруня, глянь, как капиталисты-то разлагаются! – позвал Василь Максимыч жену и прибавил задумчиво: – Не то, что некоторые…

Вера Михайловна не откликнулась, скорее всего – просто не слышала: она громыхала на кухне посудой, в кране гудела вода.

Настроение у Василь Максимыча образовалось вполне благодушное, как всегда после сытной и обильной еды. Хотелось с кем-нибудь поболтать о возвышенном, а спать – почти не хотелось.

Василь Максимыч окликнул Валерку:

– Эй, сын, чем занят?

– Уроки делаю, – отозвался из-за стенки сын.

– Уроки – это хорошо, – одобрил Василь Максимыч и задал наследнику наводящий вопрос:

– И какие же, если не секрет, уроки?

– Обществоведение.

Почти сразу из-за двери высунулась светлая Валеркина голова и заулыбалась:

– Хорошее, батя, время будет – коммунизм!..

– Да-а… – Василь Максимыч, отвлекшись от телевизора, расслабился.

– Батя, а там все-все будет? – не слишком доверчиво вопросил наследник.

– Конечно, все. И даже больше, чего душа пожелает. Каждому – по потребностям, не только одним бюрократам. Для этого и трудимся, для этого живем – себя не щадим. Все будет, не боись!

– Тут, в учебнике, еще написано, что от каждого – по способностям, это как?

– Как, как… сколько унести сможешь, столько и бери, вот и все способности, – пошутил Василь Максимыч и, переключив телевизор на другую программу, промыслил:

– Может, ты-то вот захватишь это время… Попомни тогда отца, который приближал его к тебе, как мог, строил для тебя, дурака, светлое будущее. Поживи уж тогда и за меня, всласть.

Из кухни, вытирая о фартук распаренные руки, появилась жена:

– Ну чему ты, отец, ребенка учишь? Вот возьмет еще да и ляпнет в школе кому-нибудь что ты ему тут наговорил – оправдывайся потом. И так от этого рока покою нет, железяками весь обвешался, браслетами всякими, – соседям в глаза посмотреть стыдно.

– А причем тут браслеты? – сухо поинтересовался наследник.

Но мать не стала ему отвечать, добавила только в спину отцу:

– Тянет тебя кто за язык, что ли?

– Ничего, не ляпнет, – Василь Максимыч повернулся опять к Валерке, будто рассматривая. – Он у нас сообразительный, знает, кому что говорить можно… Разбирается, что к чему, весь в меня. Правда, сын?

– Правда, – буркнул в ответ сын и опять скрылся за дверью.

Василь Максимыч помолчал, улыбаясь, и наставительно разъяснил жене:

– Все эти роки да железяки – чепуха, мать. Камуфляж. Мы тоже в свое время под музыку балдели, клешами пыль мели… Не это главное, перебесится. Воспитание, понимаешь, штука тонкая, в этом деле тоже метода нужна. Главное – чтобы таким же, как мы, вырос. Чтобы человеком стал, настоящим: знал свое дело и помалкивал, когда не надо. А все эти сказки, что им сейчас в голову вбивают, критически усваивал, с поправкой на жизнь, тэ-скать. В жизни, сама знаешь, по учебникам не проживешь. Жизнь, она – куда сложней и сама все по своим местам расставит.

Вера Михайловна, по обыкновению, спорить не стала. Взялась вместо этого белье переглаживать. А Василь Максимыч опять уставился в телевизор.

Показывали теперь грустную передачу «Человек и закон». Василь Максимыч хотел было ее выключить, но передумал, потому что заговорили как раз о нелюбимых им бюрократах, оголтело вставляющих палки движению вперед и прочей перестройке.

Валерка в своей комнате, напялив на стриженую голову большие наушники, готовил уроки на завтра. Мать гладила у окна.