Дмитрий Пригов - Монады

<���…>

Давно, давно хочется найти пути возврата к прямому и искреннему высказыванию. Да я уже многажды твердил об этом, так что не буду очень распространяться по этому поводу. И опять-таки я, естественно, говорю не о чистой, невинной и невменяемой лирике нашего времени, просто не ведающей многих проблем; составленной и подставленной под сомнение подобной конвенциональности и рутинности якобы искренних и эмоционально-достоверных высказываний. Ну да речь не о ней. Мы о тех, кого опалил пламень сомнения и невозможности. Кого опаляет встречный пламень постоянных порывов найти-таки способ обойти эту роковую невозможность. Ну, естественно, невозможность, предстающую их глазам и являющуюся в их опыте. Так ведь мы именно о них.

То есть о себе. Вот именно такой попыткой (очередной) и является предъявляемая вашему просвещенному вниманию книжка, книжечка, книженция. Я сам неожиданно обнаружил в процессе писания и проговаривания механически расслабленными губами во время ходьбы, что выпадение в осадок, абсорбирование в тексте существительных в именительном падеже (независимо от падежа, употребленного в самом тексте) как-то так, независимо от способа и причины появления их в самом стихотворении, создает ситуацию онтологической очищенности, простоты, прохладности, незаинтересованности и даже, извините за выражение, истинности. Очищенные от размывающего влияния прилагательных и теребящих их, понукающих, тянущих в разные стороны глаголов, они стоят отдельно, как некие мегалитические камни Стоунхенджа, как некие молчаливые самодостаточные существа.

Ну, естественно, в отличие от сочинений минималистического толка, где все подобные чистые употребления отдельных слов являются в самодостаточности именно подобного метода, в нашем случае содержанием является именно драматургические мерцательные отношения существительных с самим текстом, откуда они выпали или от которого мягко отделились. Заметим и интересный эффект возникновения зачастую некоего нового содержания выстроенных самодостаточным порядком самодостаточных существительных в отличие от текста и контекста их положения в начальном стихотворении. Ну и еще одно – очень приятно, завершая стихотворный опус (а всякий из них является метафорой жизненного пути) произносить отдельные, как тяжелые и прозрачные капли, выстроенные вертикальным порядком, а не горизонтально рядомположенные слова. Процедура грамматической и интонационной незаинтересованности порождает в душе ощущение, близкое к возвращенной искренности и прямоте высказывания.

И под конец замечу, что не всегда, но очень-очень редко процедурная чистота нарушается атавистическим введением в этот ряд единичных глаголов и прилагательных. Ну что же, себя зараз не переделаешь.