Екатерина Васина - Зеркало/Домик слов/Загадочный алфавит. Стихи

Благославляя всякого,
С кем звонче звучала,
Марина вовсе не плакала.
Весело так писала.

Спи, горькое, спи, радостное сердце.
Безвременно и непредотвратимо
Нам всем любви хоть раз, да не хватило,
И сил не падать на пути на крестном.
Простить – себе – осознанные вины?
Все знают: Бог – и дочь – и Вы, Марина.

Отзвуки слов собираются в ночь на мыс,
С камня на камень прыгая приглушённо.
Звук – поручитель дела, не просто мысль —
Даже раздробленный, слышащим искажённый.
Всё, что когда-либо кто-либо говорил,
В вод кракелюр, поскользнувшись, ныряет с плеском.
Те, кто, не рассуждая, светло любил —
Вам, без сомнения, ведомо это место, —
Там, где неразделимы «услышь», «прости»,
«Нет», «ненавижу», «люблю», «приходи» и «радость»…
Этой водой умойся – и оживи —
Если еще способность ожить осталась.

В витраже синевы бьется жилка рябиновой кисти;
Помнишь – вяжет, горчит, —
пару штук положи на язык.
Не приестся никак пестрота необъятная жизни, —
Разве мысль вдруг скребнет,
что к рассветам невольно привык.
Сказка – ложь, – ну, так что ж;
позолота уродует правду.
Кто приснится под утро —
на память тепло сохранишь.
Дотанцует волчок (блейд!) от бренда infinity nado;
Покусали бочок – на другой повернешься и спишь.
Осень стала короче; стирается клинопись птичья;
Не надышишься впрок; так тяни свою лямку, старик.
Принимается дождь, остужая горящие листья;
Терпеливо считает удары седой часовщик.

Начинается осень. Тоскливый сезон.
Что-то в сердце под шорох листвы подвывает.
Спрятал пару костей под лежащий забор,
Будет туго – под снегом найду, поглодаю.
Эх, счастливые, вольные, теплые дни!
По весне появляются первые люди
И жалеют нас очень: мол, как вы одни —
А что мы? не впервой; повезет – живы будем.
И опять, как когда-то, откроется дверь,
Позовут и покормят, погладят, почешут…
Но зачем вспоминается это теперь,
Раз морозно, и голодно, и безутешно.
Обошел всю округу; в ней нет ни души.
Осерчала погода, – ну как не уехать.
У оставленной кошки пищат малыши,
А она все зовет своего человека.
Вот смешная.
Да, впрочем, и я еще жду.
Даже, стыдно сознаться, приходится плакать,
Если снится, что где-то попал он в беду,
И никто не спешит протянуть ему лапу.

Неспособны коснуться пропитанных кровью сапог,
Золотые березы склонились бессильно, безмолвно.
Мир дрожит и плывет; силуэт неприступен и строг —
Мать ли, дочка, жена? —
пляска воздуха, жаркие волны, —
Дышит каменным зноем
бесстрастный медвежий капкан.
Вечный выбор и долг
на плечах залихватски выносишь.
Сердце в ярости боя встречает свинцовый удар,
Пропускает удар – и все тише стучит, осторожней.
В скольких разных обличьях тебя настигала война —
Был чертовски везуч
и храним благосклонностью божьей.
Пыльной бури быстрей накатилась времен пелена.
Губы имя твое повторяют нежнее и горше.

Выцветание слов, вызываемых нехотя, вскользь;
Миражи очагов, смех теней исковерканной правды;
Разбредаются дни и живутся все чаще впроброс…
Ты пока не исчез.
Ну и, знаешь, не надо.
Не надо.

Вместе росли – да порознь мы взрослели.
А через много лет в пересвист метели
Снится: кладешь мне голову на колени —
И на душе светлее.

Сердце память ничтожило бешено.
И, сметенное черным побоищем,
Вдруг не выспело доброе, нежное,
Обернулось нежданною горечью.

Я вижу, как в закат
Прицельно метит «град».
Горит, кровит закат,
Запекшись на телах.
Я вижу, как в гробах
Ребята наши спят.
Солдат не виноват.
Но кто-то виноват.
Всегда отчасти – ты.
И ты берешь вину,
Чтоб яростней вести
С собой самим войну.
Вопросы к небесам
Не колыхнут блесну.
Пей, – мертвая вода
Вливает тишину.
Кто прокурор в суде?
Ну, свят, так говори.
Нет связи; нет вестей;
Плохие ноябри.