Евгений Белобородов - Золотой застой

В этом доме, где шло мое детство,
Есть любимый теперь уголок:
Я люблю у печурки погреться,
Посмотреть, как горит уголёк,

Запустить в теплоту клубы дыма,
«Беломорский канал» теребя;
И уходит дымок в злую зиму,
И уносит он в детство меня.

Уплывает незримо
Из души холодок:
Повстречал в этом мире
Я тепла ветерок.

Ты открыла объятья
И впустила весну,
И печалью нарядно
Укрываешь красу,

Как укрытая зелень,
Что под снегом лежит.
Стал просторен и светел
Ледяной мир души.

В моё сердце ты радость
Льёшь по каплям живым.
Но лукавые взгляды
Что печалью полны?

Ты сурово встречаешь
Так родное дитя:
За метелью ты прячешь
Золотые поля.

Ты морозишь нещадно —
Это мне поделом,
Что уехал за счастьем,
Позабыв отчий дом,

Что вернулся обратно
Твой ни с чем блудный сын:
Он скитался напрасно
По просторам иным,

Подымался и падал —
Как суров этот мир!
Сколько в нём горько плакал!
Ты прости всё, Сибирь.

Я беспутный бродяга,
Убегающий прочь.
Дворовая собака
Материла всю ночь.

И ей вторя нахально,
Вот такие же псы
Всё будили хозяев
До рассветной росы,

Всё будили презренье
У прохожих иных,
И взглянув в меня гневно
Торопились они.

Но простите бродягу —
Не убийца же он:
Променял лишь на брагу
Свой родительский дом,

Променял свою юность
Лишь на женский приют,
Лишь на жалкую грубость
Да пустой свой уют.

Вот остался он в мире
Необъятном один,
И в карманах лишь дыры,
Не себе господин.

И с бездомными псами
Под заборами спит;
Только плачет глазами,
Не читавшими книг.

Потерял в этом чёртовом городе
Те глаза, что блеснули на миг.
Стали мне они дороги, дороги…
Ну, зачем же жесток этот мир?

Шёл за ними под каждыми окнами,
Шёл за каждым троллейбусам я.
И глядели прохожие сонные
На меня, протирая глаза.

Обожгли душу мне, бирюзовые,
Не смогли, как другие, ни как.
Может быть это чувства любовные?
В первый раз у меня этот взгляд.

Этот взгляд, невзначай как-то брошенный,
Был прикован так долго ко мне.
Те глаза мне найти в этом городе,
Что под осень просить о весне.

Лукавый взгляд печальных глаз
Как часто ранит в сердце нас.
Улыбка добрая летит
Всего один лишь только миг.
Ты к ним подходишь. Вот они!
Бери, возьми… Они твои —
Но тут насмешка и печаль,
И разделяет грубо даль.

Опять лукавства перезвон —
И ты летишь как будто в сон;
Опять улыбка с легких губ,
Опять касанье нежных рук…
Забыв тяжелый нрав земли,
Ты ищешь птичьей высоты —
Но тут насмешка и печаль,
И разделяет грубо даль.

И этот чёртовый мороз
Дурит, меня не узнавая,
И – деда друг – дворовый пес
Меня нескромно так облаял.

Да, кто я есть и кто такой?
Летучий ли голландец лестный,
Господней послан ли рукой,
Иль заводила может местный?

А я лишь только блудный сын,
С печальных странствий возвратился.
Но гонят маты здешних псин,

Мороз кричит, чтоб я катился
Туда, от куда только смылся.
Мне нет здесь места между льдин.

Забыл я вкус твоих волос,
Девичьих губ забыл варенье.
Зачем теперь твоё терпенье?
Зачем журчанье долгих слез?

Укрылся от света под шапкой рябины,
Чарует меня беспризорно листва,
И, мне напевая твой образ любимый,
Колышутся свежестью эти места.

Обнявши руками прозрачное небо,
Качается тихо рябиновый ствол,
А мне представляется: этим же следом,
Как волны на берег, летит голос твой.

Мне хочется быть и с тобою так рядом,
Чтоб мне укрывала ладонью глаза,
Твои поцелуи, как тень эту, надо,
И только от счастья была чтоб слеза.