Алексей Савватеев - Матушка Колыма

Под звон кандальных переливов
Колонна шла через тайгу.
Много было там невинных,
Кто ушёл навечно в тьму…

Значит, видно, судьба!
Круговая порука.
И опять лагеря,
И тюремная скука.

На далёкий этап
Ухожу из родимого дома.
Клеветной компромат,
Будто я – нарушитель закона.

Значит, видно, судьба
Снова теряться в невзгодах.
Из зала суда —
Очутиться в сибирских просторах.

Там, в далёком краю,
Где качаются ели,
Песню о доме спою,
И о том, как все надоели.

Ветер подвоет грустный мотив,
И кайло зазвенит в работе.
Я обойдусь без старых молитв,
Они ни к чему босоте.

Предначертанье свыше:
Не дано мне счастья испытать.
Поручил Всевышний
Мёрзлый грунт копать.

Значит, видно, судьба!
Ох, нелёгкая доля!
Жизнь моя – лагеря,
За забором усмехается воля.

Ушли года советского застоя,
Оставив в памяти щемящую тоску.
Не живёт народ без горя,
Хотя власть всегда в соку!

Только раньше поскромнее
Начальство было на верху.
Нынче вовсе оборзели,
Народ повергнув в нищету.

Завещал Владимир Ленин
Не обижать рабочий люд,
Но кремлёвские евреи
С высоты на нас плюют.

Этим гадам не по нраву,
Когда им диктуют власть
Те, на ком стоит держава,
Кто не даёт России пасть.

Россия держится на людях —
Простых рабочих без понтов,
Не на пузатых толстосумах,
Прикрытых крышею ментов.

Не одно уж поколенье
В осколках рухнувшей страны
Взросло, и начало движенье
На путь раздора и войны.

Никто не хочет потрясений,
Столетней давности разлад.
Встряска левых убеждений
Гудит как призывной набат.

Всё чаще толпы демонстрантов
Осаждают площадя,
Пестрят гирляндой транспарантов,
Кричат, глотки не щадя.

Нервы стали на пределе,
Греет кровь зажатый гнев…
А когда-то пламенели
Мечтой о светлом, нараспев!

Прошли советские года,
И быль о прошлом потускнела.
А над страной опять беда
Повисла тучей беспредела…

Последний час перед рассветом.
Тюрьма в молчании стоит.
Вышки чёрным силуэтом
Омрачают серый вид.

Сегодня кто-то не дождётся
Дневного света благодать.
Заря кроваво разольётся
После слова: «Расстрелять!»

Совсем немного остаётся,
Когда разбудит хриплый бас,
И тихой болью колыхнётся
Душа за тех, кто бросит нас.

Опять десяток заключённых
Сегодня выведут во двор,
И прочтёт для обречённых
Автомат их приговор.

Галька шаркнет под ногами,
Обагрится вмиг стена.
Их безмолвными мешками
Кинут в яму без креста.

И вдали, в родном посёлке,
Вдовы выплачут глаза.
Сплетни баб и кривотолки
К ним пристанут навсегда.

Последний час перед рассветом.
Тревога в сердце закралась.
Жизнь промчалась как комета,
Статьёй расстрельной обожглась.

Зайдя в прибрежный ресторан,
Я сел за столик рядом с пальмой.
За окном стелил туман,
Покрывая гавань тайной.

Мне ветер волосы трепал
Прохладной сыростью причала,
Когда тебя я увидал,
А ты от счастья закричала.

Сколько лет прошло с тех пор,
Когда мы виделись случайно?
Через судебный коридор
Конвой увёл от вас нахально.

Все эти годы вспоминал
За решёткой светлый образ,
На шконке вечером мечтал
Вас наяву узреть ещё раз.

Десяток лет разлуки долгой
Велел суровый прокурор.
Отсидел на зоне строгой,
Смотря на волю сквозь забор.

Заглохла юность за колючкой,
Я побелел как тот туман,
Что стелет дым прохладной ночкой
На синеющий лиман.

Вы, напротив, хорошели
И цвели как маков цвет…
Только что-то потускнели,
Когда я сказал: «Привет».

Конечно, вы меня узнали,
И ни к чему скрывать глаза,
Отражение печали,
Огонёк под слоем льда.

Ничто не может повториться,
С прошлым кончено навек.
Остаётся лишь проститься
Под печальный лунный свет.