Александр Простаков - Донбасс в зарю через туманы. Донецкие зори. Из осаждённого Донецка

Чужие люди ближе стали.
Кто будет следущий, не знали.
В разлуке были, кто дружили,
А в небе вороны кружили.

Незабываемые лица,
Усталость от пустой надежды.
Тоска подвалов, пыль темницы
На износившейся одежде.

Кто, попадая под обстрел,
Часами в погребе сидел.
Там в темноте глаза болели,
Так света белого хотели.

А в сырости суставы ныли,
От неподвижья ноги млели,
Но наверху снаряды выли,
И взрывы дикие гремели.

Земля усталая дрожала
От сотрясений, что ревели.
Забрать навеки угрожала,
И нервы были на пределе.

А ты к себе детей прижала
С пустой надеждой наперёд,
И в тупике подземном ждала,
Вдруг завтра мир сюда придёт.

Да надо вспомнить, кто в тревоге
В разлуке вынужденной был,
Кто оставался как в залоге,
И в городе пустом ходил.

Кто вдруг остался без жилища
И без вещей. Бездомным стал.
Как просто стало пепелищем
За день, что годы создавал.

Остались хлам, что не исправить,
Зажата боль до горла кома,
И фотография на память
Из обгоревшего альбома.

Кто жил в руинах и подвалах,
Был на пожарах и завалах,
Переживал снарядный шквал,
И дни проклятые считал.
А дни как будто не кончались,
Они же вечность продолжались!

И взрывы рвали да крушили,
А пепел с пылью ввысь кружили,
Под плач и слёзы детей малых
В сырых подвалах.

Кто в зоне риска задержался,
Встречая бешеный обстрел.
И вдруг калекой оказался,
Так много сделать не успев.

Неотвратимо и зловеще.
Предельно злым исход казался,
Но повезло кому-то меньше,
Кто на снегу лежать остался.

Он словно лёг навеки впредь,
Обняв планету пожалеть,
Как будто вниз хотел смотреть,
И снег рубиновый согреть.

Куда-то вОроны летели,
И стены зданий содрогались.
Осколков бешеные трели,
Когда снаряды приземлялись.

Недолго грохот замолкал,
Пустые улицы бледнели.
На город пустоты провал,
Пустые окна вниз смотрели.

Лучи пустынный зной давали,
Щиты пустующих витрин,
Пустые ездили трамваи,
Пустел закрытый магазин.

Рекламы нет с пустых щитов,
На клумбах в пепле пустоцветы,
В пустой тиши не слышно слов,
Спят пустыри, в дыму одеты.

Там Святослава шли полки,
Руси родной сияли дали.
На поле славы у реки
Шатры Олеговы стояли.

О, Киевская Русь моя!
Твой край забыт давно, как видно.
И даже имя у тебя
Украло западное быдло.

Глупцами отдана на дно,
Трагически да скороспело.
Купцами продана давно
Твоя ведическая вера.

Потомок из былых русин,
Духовно западных продуктов,
Про Русь читает из былин,
А сказки слушает про укров.

И не казак, и не русин,
Как полуфабрикат трясин.
В названья сдуру заигрались,
Без рода-племени остались.

Не светит Родина любя,
Судьба глупца не вразумляет.
И на просторах у тебя
Чума хазарская гуляет.

На дурь затравленные в ломке,
Руиня стан на древних стенках,
Презренно жалкие потомки
Ползут на Запад на коленках.

Воспрянь же Руская земля!
Ты не с Окраины безликой
Во лжи словесной кого зря,
А суть былой Руси Великой!

Батареи мёрзлые в холод,
Зов тревоги, ноющий голод.
На часах застылые стрелки,
Выло эхо ночной перестрелки.

Вязко двигались дни и недели,
В напряжении зубы скрипели.
Взрывы рвали планету в разнос,
Так решали земельный вопрос.

Ненадолго дожди моросили,
Отмывать грязь пытались в бессильи.
С дымом ели корки хлеба,
И с тревогой смотрели в небо.

Не сычи галдят на ветках,
Не кикимора в чаще хохочет.
Все трындят о правах человека,
Выполнять же никто не хочет!