Эдуард Аминов - Мысли сердца

У стука сердца есть особый звук
Он эхом отдается в чувствах вдруг:
То радости предчувствием звучал,
То приносил нежданную печаль…

Водка горькая.
Небо синее.
Жизнь прекрасная.
Лица почему-то тусклые…

Гранитный обелиск – его надгробный храм,
Простой, величественно строгий.
И день, и ночь открытый всем ветрам
И видимый всем путникам с дороги.
Ограды нет и надписей у плит,
Вещавших нам бы неподкупно
О том, что жил достойно он и спит,
Любому ныне уж доступный.
Своею жизнью нас учил он чтить
Любви науку, мудрости веков,
Среди живущих гражданином быть,
Быть непреклонным вестником Богов.
Теперь он спит. Вокруг – земная ширь.
И всем ветрам, гудящим из вершин.
Внимает Его вольная могила…
Здесь думы прибавляют жизни силу…
Соль жизни в том, что жизнь не сахар,
Там соль во всем, а сладость – что живем.

Друг лежит уж в предсмертной агонии
И зову я прощаться друзей.
Я возьму его душу в ладони,
Чтоб мне стало немного теплей.
А из-под мрачного туч покрова,
Из дождей и душевных мук
Шлю Творцу я за друга слово,
Чтоб уход облегчил ему…

С чуть затаенным и печальным вздохом
Из памяти частички я тащу.
Мне одиноко ворошить весь ворох,
Лет, о которых здесь теперь пишу.
Незабываемы друзей ушедших лица.
В своей душе их нежно берегу.
Но с ними я о чем-то поделиться
Ничем уже сегодня не смогу.
И проплывает мимо то, что было,
И даже что свежо ещё теперь.
Ведь многое душа уже забыла
За давностью иль малостью потерь.

Будто тела немытого,
Лошадиным навозом облитого,
Сыромятиной с кровью покрытого,
Чуем вонь?!.
Это запах рабочего пота туркмена…
У таджика же запах сушеного на солнце урюка,
В Казахстане казах пахнет пустыней неслабо,
А узбек пахнет виноградом и пловом,
Маком душистым несёт от киргиза.
Ну, и, конечно, каждый из нас вносит в воздух
Своего понемногу запаха дивного чуда –
Той души человеческой, что дарена Богом.

Наверно, память я еще не потерял,
Хотя мне скоро восемьдесят лет.
Ем мясо я, а с ним ржаной лишь хлеб,
Хожу без палки к другу на обед,
Заглядываюсь живо на молодок,
Не прочь еще покувыркаться с ними,
Понежиться, как прежде, в женских ласках…
Я жизнью не вполне понаслаждался,
А потому себя я берегу
И без надежды тайной не живу.

Сижу и вижу из окна,
Как ходит дама с кавалером.
«Жена», – подумал я о ней.
Она же, увидав меня,
Подумала: «Он симпатичен».
А за окном цвела сирень,
И в даме той жила весна.
«Как хороша!» – подумал я. –
А в жизнь мою пришел закат…»
Я вышел, чтобы быть вблизи.
«Как жаль, – сказал я про себя, –
Что стал уже я не не боец».
Она ж, от мужика отстав,
Произнесла: «Мне жаль его»…
А дома под бокал вина
Включила танго – и грустит:
«Одна, сижу одна опять…»
И я грустил: «Моя вина».
И думал: «Где ж мужской секрет,
Как молодым быть целый век,
Потенцией всегда владеть,
Дам ублажать в мои года
И радость их глазеть?»

Нужная штука была сигарета!
Закуришь, когда думаешь – дело швах,
И согреет душу отрава эта.
Задумаешся – и, вроде, легче в мозгах.
Дымок разлетается бело-синий,
И кажется – ты несгибаемо сильный.
Спокойно дымишь, усмиряя нервишки
И невдомек, что съедаешь легкие-дышки.

Когда был страстью я объят,
Душа одно лишь мне велела:
Не тормозить, отдать себя
Коль к чудному есть доступ телу.

Отдых на море мне прибавлял
Здоровье и убавлял мораль.
Пляж – сотни пар горящих глаз,
И в каждой паре – страсть напоказ…