Александр Нартов - Миф о женщине

Я её знал,
Ожерелья из локонов, павших на нежной груди.
Я её звал
К ярким звёздам, что стелятся в ноги вдоль ленты пути.
В пропасть без дна
С ней мы падали, только исчез в бездне кто-то из нас.
Я её знал
И допоздна я её звал… Я её знал…

И смешав одиночества дни
Не в иронию, в злую насмешку,
Ту, что грому средь ночи сродни,
Растворился в рассвет Орион.
Млечный Путь уличных фонарей
Разменял день впустую на спешку.
Той же улицы миф, а на ней
Треугольник платка – старый сон…

Этот мир к временам привязан
И чувствителен к бегу минут.
Подчинившись его приказам,
Не познать нам любви глубину.

Может, кем-то была загадана
Встреча в день, что дождлив, да слеп.
Выжигая аллеи, падала
Осень – тусклого солнца след.

Осенний парк, как сон, и не проснуться
От тайны исчертивших парк аллей.
Осенний парк – возможность прикоснуться
К другим мирам, уйти за параллель,
Где времени турбулентность
Окутает клубом лент нас,
Где нет секунд, поэтому теплей…

Шелестел в ночь листвы покров нам,
А наутро – метель и зима.
И секундами хладнокровно
Засыпает пустые дома.

Тишина в коридорах времени,
И разбитый бокал у стола.
Может, страсть наша просто дремлет? Нет —
В прежнем мире она спала.

Осенний парк – мираж среди пустыни,
От жажды одиночества мираж.
Осенний парк без наших встреч остынет,
Без встреч, в иных оставшихся мирах,
Где были с тобой гостями,
Где плащ твой осенний стянут,
На талии звёзд пояс замирал…

Что аллей этих даль таила,
До сих пор я пытаюсь понять,
И под отблеском Альтаира
Встретить лёгкий твой плащ опять.

Понимая, что это – выдумка,
Не могу забыть этот сон,
Но безжалостна ночь, и, увы, громка
Стрелка-жизнь, циферблат времён.

Осенний парк, давно пустой и снежный,
Ещё хранит знакомое тепло.
Осенний парк, он островом надежды
Ещё зовёт, ночи поранив плоть,
Но утро метеоритом
Ночь рассечёт и сгорит там,
Успев пейзаж надежды расколоть…

Это время уже не для нас,
Мы успели истратить своё.
Время, где листопад грустных фраз
Не позволит остаться вдвоём.

Время самых банальных вещей,
Одиночества и пустоты,
Время однообразных плащей,
И в каком-то из них сейчас ты.

А тогда было время надежд,
Новых строк лето бросило горсть.
Лёгкой рябью по тёплой воде
В русой чёлке смородины гроздь.

Но расстаться с июньским теплом
Суждено было ночью льняной,
Оставляя слова на потом
Поцелуям под полной луной.

А потом наступила зима,
Неприступна, безумна, нема…
И во снах над усталостью век
Только прошлого тень, только снег…

Только в памяти пепел и боль,
Только вьюги в ней наперебой.
Стёрло жарких ночей аромат
Это колкое слово «зима».

Всё расставило время, увы,
Безвозвратно уже по местам.
Как мы были тогда неправы,
Просто ждали – наступит весна.

Только в свежести первой грозы
Что-то есть от безумия вьюг,
Только в отблеске первой росы
Не сплетутся ладони двух рук…

Под песни ветра – старого артиста,
Что бродит по земле со скрипкой вьюг,
Мы с нею танцевали, и пушисто
И плавно падал снег в ладони рук.

А после эти песни перестали
Нам сыпать хлопья нот своих в ладонь.
И музыка любви, к утру растаяв,
Стекла сквозь пальцы мартовской водой.

А зимой ночь так долга и холодна.
Падал снег над сетью улиц, да рекой.
Двух фигур в закате тени, но одна
От другой уже безумно далеко.

Как были ей тогда к лицу снежинки,
Как шёл к её причёске снегопад.
Волос поднимет волны и сбежит к ним
Прозрачный ранний ветреный закат,

Накрывший нас тончайшим снежным шёлком,
Что, оказалось, так легко порвать.
И музыка ветров уже умолкла,
А мы с ней продолжали танцевать.

Теперь без сожаления лишиться
Всего, что с нами было той зимой.
Лишь снег, как прежде, плавно и пушисто
Кружился ночью сказочно-немой.

И в волосы укутавшись от снега,
В ресницы спрятав грустные глаза,
Ушла она, а вслед за нею с неба
Закатная спустилась полоса.