Михаил Шустерман - Избранное. Том 1

Даже если сплю, я её люблю,
Каждый день, я знаю, – мы рядом!
Нежный взгляд её сердцем я ловлю
И храню в душе, как награду.

Ей не нужно слёз в мой последний день,
Что придёт в миров круговерти…
Не коснётся нас расставанья тень,
Мы одно, что не делится смертью.

Всё, что я плохо понимаю,
Я оставляю на потом —
Свои сомнения у края,
Дуру-грозу в начале мая
И неудавшийся экспромт.
Всё недопонятое раньше
И ненавидимое в падших,
Ряды ползущих в пешем марше
И интегралы хромосом.

Бороздок странгуляционных
Биологическую блажь,
Апокрифический мираж,
Где дети заговоров сонных
Упрятаны в скорлупки снов…
Где страх, по весу сто пудов,
И мысли избегают слов,
Распавшись в истинах картонных.

Я очерёдностью клейменья
Обособляю лишь плечо.
В нём холодно и горячо
Ещё кровит место именья —
Между дэиксом и дэтэ,
Где опера – как варьете,
На каждый день – прет-а-порте
И ограниченность движенья.

Я, оставаясь в дураках,
Нахально мудрствую лукаво —
Одной ногой шагая вправо,
Держу другую в леваках…
Хиты создателей Корана,
Детей Плутона и Урана
И обещанья без обмана
В своих скрываю облаках.

Выдавливая жизни сок,
Его бесстыдно разбавляю
И, жизни центр смещая к краю,
Стреляю временем в висок…
Я с отстранённостью ессейской
Пишу стихи на арамейском,
И сердце женщины еврейской
Звездою метит мой восток.

Моя любовь до боли глубока.
Её таит на дне своём река.
Она равна по ширине пустыне,
Она в небесной затерялась сини…
Её хранят секунды и века,
И вне любви мне жизни нет отныне.

Она приходит заревом во сне
И лжёт своим теплом нездешним мне.
И в душу пробуждением стучится,
Чтобы на самом деле не случиться…
Мои колосья помнят о зерне,
Но им не суждено зерном налиться.

Ночного одиночества следы,
Как лилии, что вянут без воды,
Как яблоко, где торжествует червь,
Как ста замками замкнутая дверь…
И от любви, чьи не вкусить плоды,
Я прячу в спящем теле каждый нерв.

Зачем мне руки, если я одна,
И в чашу чувств мне не нальют вина…
Во сне – не ощутить губами губ
Того, кто любит так же, как и люб.
Лишь одиночества слепая тишина,
И соком жизни исходящий сруб…

Но эта ложь воистину странна —
Во сне превыше истины она, —
Ведь если это сон длиною в жизнь,
В нём всё сбылось, и даже мы сбылись…
Смерть неизбежна с пробужденьем дня.
Моя любовь живёт в нём без меня.

Напрасно крылья времени не машут —
Влекут нас, как пернатых, – вверх и ввысь…
И мы летим вдоль траекторий наших,
Как будто друг для друга родились.

Живая страсть и нежных волн молчанье
Переходили в яростный прибой…
И обе наши жизни жились нами:
Твоя жизнь – мной, моя – жилась тобой.

Познанию нет дела до сравненья,
Познавшие заметят – се ля ви…
А мы любили, и, войдя в старенье,
Мы сами как молекулы любви.

Пускай полвека – даже не эпоха,
Всё верно – срок, конечно, небольшой.
Но в нём нам друг без друга было плохо,
И лишь друг с другом рядом – хорошо.

Зачем судить немолодые лица
И полноту давно созревших тел,
Коль наши души так сумели слиться,
Что им немыслим никакой раздел.

Проснувшись, за тебя молюсь я Б-гу,
И знаю – ты молилась за меня.
Мы до конца пройдём эту дорогу
Дождёмся вместе окончанья дня.

Мы любим, как любили – очень-очень,
И, если мы уйдём, любовь храня, —
Пусть не горят над нами свечи ночи,
Пускай в ночи зажжётся солнце дня.

И снова пробуждение настало…
Ночные страхи тают без следа.
Душа, что удалялась в холода,
Вновь юркнула ко мне под одеяло,
Как будто не летала никуда.

Приходят звуки, оживает свет…
Объём и вес вновь обретает тело.
И то, что в нём чудесно не болело, —
Привычно принимается болеть
И тлеет, словно ревность у Отелло.

Ещё слегка слипаются глаза,
Но чувствуют Вселенную антенны…
Случившиеся за ночь перемены
Привычно отпускают тормоза
Перед началом нерабочей смены.