Наталия Журавлёва - Житейские истории. Отражение жизни в стихах

И он молился в церкви рядом с ней —
Её любовь и сердца повелитель,
Единственная радость серых дней,
Её бессонных дум ночных властитель.

Взлетала вверх ко лбу его рука,
О чём-то губы узкие шептали.
На лике, схожем с мордочкой хорька,
Следы порока явно проступали.

Она ж, его увидев, не могла
И думать о молитвах и о Боге.
Улыбки, взгляда от него ждала,
Подай он знак – ему б упала в ноги.

А он женат, семьёй обременён:
Тремя детьми, супругою дебелой.
И не взглянул на бледный профиль он:
Позор – её. Ему какое дело?

…Гудели ноги, затекла спина,
Тяжёлый запах стлался от кадила.
Неслышно охнув, рухнула она,
Глаза в изнеможенье закатила.

И в сторону шарахнулся народ,
Испуганный внезапностью паденья.
И вопль раздался: «Ну, держись, урод!
Молись, поганец, о своём спасенье!»

К любовнику-хорьку метнулась тень,
И обернулась явь ночным кошмаром:
Упал он навзничь, не дожив свой день,
Сражённый точным ножевым ударом…

Без чувств лежала на полу она,
Врач трогал пульс, оттягивал ей веки:
«Тому бедняге помощь не нужна,
Душа его покинула навеки».

Визжали дамы, суетился врач
Над девушкой… Лицо закрыли трупу…
Рыдал в руках полиции палач —
Её братишка – юный, жалкий, глупый.

Взирал с иконы скорбный Божий лик,
В сердцах читая, как в открытых книгах:
Кто духом нищ, а кто душой велик,
Один – пречист, другой – в грехах-веригах,
Кто честь блюдёт, чьи помыслы грязны —
Ему открыты все людские тайны…
За всё ответят дщери и сыны!
И потому глаза Его печальны.

Вы пели о своей любви и грусти:
Вас выдавала бледных пальцев дрожь.
И кто-то, словно пулю, сплетню пустит —
Коварны люди, что ты с них возьмёшь…

За странный выбор Вас корить не смею,
Не закричу «ату её, распни!»
Любовь – болезнь, и Вы болели ею,
Отвергнув помощь друга и родни.

А я всегда хотел быть рядом с Вами,
Но Вы в слезах взывали не ко мне,
Любви молили жалкими словами,
В беде своей сгорая, как в огне.

Срывался голос, и дрожали пальцы:
Любовь отверг он, как нелепый вздор…
Покой и счастье – вечные скитальцы —
Забыли путь к Вам с тех печальных пор.

«Бейте ведьму! Бейте, люди!» —
Машет палками толпа,
По чужой указке судит:
Ярость глупая слепа.
«Ведьма! Ведьма! Бейте ведьму!» —
Тащат силой из дверей…
И горит на солнце медью
Ворох спутанных кудрей.
И горят на белой коже
Палок алые следы…

Вразуми заблудших, Боже,
Отведи их от беды!

Врачевала безотказно
Баб, детей, свиней, коров
От болезней и от сглаза —
Нет в деревне докторов.
Ночью зимней, днём весенним,
Стиснув зубы, и в слезах
По тропинке за спасеньем
Шли с надеждою в глазах.
Горе к сердцу принимала,
Сторонилась «чёрных» дел:
На её счету немало
Душ излеченных и тел.
Поднимала из разрухи
Веру в жизнь, добро и свет.
Шли со всех концов к старухе…
А старухе – сорок лет.

Родилась в лесном домишке,
Мамка вскоре померла.
И тех пор семьёй малышке
Бабка старая была.
С ранних лет учила внучку
Всем премудростям она:
Через ласку или взбучку
Познавала та сполна
Силу трав и тела слабость,
Благодарность и хулу,
Горечь слёз, молитвы сладость —
Обучалась ремеслу.
Став постарше, собирала
В книгах знания нектар,
И спокойно умирала
Бабка: есть у внучки дар!

Сильный дар! По воле Божьей
Видеть скрытое могла:
Люди с болью, страхом, ложью
Перед ней – как из стекла.
И боялись, не любили,
И шептали за глаза
То ли сказки, то ли были
С тайной верой в чудеса.
А когда случалось чудо,
И беда терпела крах,
Осторожно, как Иуда,
Начинал работу страх.
Сеял зёрна опасенья:
«Ведьме вверился, дурак!» —
Словно не было спасенья,
И старуха – злейший враг.

А с чего погрызли крысы
Ларь с мукой, и хлев дал течь,
Слёг в горячке Федька лысый,
Что грозил колдунью сжечь?
С градом туча налетела,
И овёс побило весь.
Чует сердце: плохо дело,
Ведьмин морок виден здесь!
И ночами воют волки
Лишь у нас – нигде окрест!
Ходят слухи, кривотолки
С неизменным: «Вот те крест!»

Доверительно и в ссоре,
Зная слабые места,
Воскрешают боль и горе
Ядовитые уста.
Всходит семя подозрений,
Расцветают бред и вздор,
И, пылая от «прозрений»,
Злую ведьму ищет взор.
Гнев и страх горят, как порох,
Подчиняют слабый дух…