Мария Ленц (Солозобова) - Письма мая и октября. Сборник стихотворений

Не тяни меня в омут, схватив за рукав.
Мне неважно, насколько сегодня ты прав.
Я любить научилась светлей и сильней,
Так зачем этот камень на шее моей?

Да, жестока, я знаю. А кто не жесток?
Ты исчезнешь, уйдешь – и храни тебя Бог!
Отпускаю, прощаю и благодарю,
Но уже не добавлю былого «люблю».

Ты же видишь: окрепла я, стала собой,
Воевать научилась с жестокой судьбой,
И теперь нам расстаться с тобой суждено.
Дорогой, не тяни меня
Камнем
На дно.

Мы встречаемся в хвойном лесу.
Ты – король в золотых янтарях.
Я свою распускаю косу
И полынью горчу на губах.

Хорошо бы – сердцам не остыть,
Хорошо бы – глазам прояснеть.
Мне твоей королевой не быть!
Мне – стоять, и молчать, и смотреть…

Отчего же так трудно вдохнуть?
Запах хвои, что горечь вина.
И, поют ли нам птицы – не суть.
Я к рассвету останусь одна.

Не позволю ни строчки напеть,
Янтарями заплачу вослед,
И волос моих тусклую медь
В золотое окрасит рассвет.

И если лгать себе в стихах,
То где еще остаться честным?
Душа моя – в моих словах.
Притворство – тщетно, бесполезно.

Притворство – самый худший грех.
И пусть я чересчур отважна,
Пусть я распахнута для всех
В своем безумии бумажном.

Душа моя – в словах моих.
Прочти ее теперь межстрочно!
Я – дочь огня и старых книг,
Я утверждаю полномочно:

Взяв в руки чистую тетрадь,
Неси ты правду полноправно.
В стихах, мой друг, не стоит лгать,
А в жизни… В жизни – и подавно.

Печаль превратится в цветы —
Головки белесых ромашек.
Я знаю, что веришь мне ты.
Ты веришь – и больше не страшно.

Печаль загорится звездой
На небе, окрашенном в синий,
И в сердце вернется покой,
И я отыщу в себе силы.

Не нужно ни сказок, ни снов —
Не в силах их пересказать я.
Печаль превратится в любовь
В твоих,
Самых теплых,
Объятьях.

Мне страшно не суметь однажды
Сложить, как следует, слова:
Не передать июльской жажды,
Того, как падает листва,

Того, как падает комета,
Как снег ложится на виски,
Того, как любят безответно
И писем жгут черновики,

Того, как по ночам тоскуют,
С утра заваривают чай,
Того, как радостно целуют,
Сцеловывая с губ печаль,

Того, как плачут и смеются,
Как бьются в тишине сердца…
Стихи не пишутся – поются.
Дай, Боже, петь мне до конца!

Пожалуйста, друг! Напиши мне сегодняшней ночью.
Мой голос сорвался, мой дом омертвел, обесточен.
Пожалуйста, друг! Хоть четыре неласковых строчки
В потертом конверте, с пометками «лично» и «срочно».

Я так устаю коротать свой безрадостный вечер,
Мне в зеркале пыльном в ответ ухмыляется вечность,
И стрелки ползут кое-как, только время не лечит,
И злая печаль положила мне руки на плечи.

Пожалуйста, друг! Если можешь – всего лишь минуту,
Один телефонный звонок – и мне легче как будто,
И скрученный провод дрожит в ожидании чуда,
Но сам набирать номера я не стану. не буду.

Я так устаю одиночество это лелеять,
Я не становлюсь от него ни сильней, ни добрее,
Мне надо молчать, но тебе прошептать я посмею:
«Пожалуйста, друг!
Приезжай ко мне, и —
Поскорее…»

Дошел до ручки человек,
До грани, до предела.
Он стал белей, чем белый снег —
Кому какое дело!

Он стал краснее кумача —
Подумаешь, задача!
Уселся на пол, хохоча,
Залез на люстру, плача.

Он весь скрутился, как канат,
Он трясся, извивался,
Он на полставки бесом в Ад
Как будто нанимался.

Печально Ангелы глядят,
Молчат, как зритель в ложе:
Из человека брызжет яд
И слезы брызжут тоже.

А людям дела вовсе нет,
А людям – безразлично.
Один лишь есть у них ответ,
Мол, это неприлично.

Они лишь ускоряют бег
Да косятся несмело.
Дошел до грани человек…
Кому какое дело!