Василий Ловчиков - Звёздный час

Ягоды калины на кустах пылают,
С янтарём деревьев в разноцвет играют.
Под ногами рощи золота охапки
И грибов вальяжных царственные шапки.
Солнечной улыбки золотые нити
Из-за светлой тучки тянутся к раките;
Над ракитой ветер паутинки гонит,
Как смычком по струнам золотистым водит.
Но не льются звуки из-под паутинок,
Слышится лишь хохот трепетных осинок,
Да как ветер дышит в одноцветье бора
И камыш колышет вдоль ручья-пробора…
В ярком парке дворник золото сгребает,
Как махорку, листья на костёр бросает,
И дымят на пару, перекур устроив,
Дворник – папиросой, а костёр – листвою.
Эти дым и солнце, этот праздник цвета,
Ах! Зачем всё это дарит бабье лето,
Если рвутся стаи вдаль, в края чужие,
Унося на крыльях муки ностальгии?

Вновь в глаза заглянула весна
И, как хлынувший в гавань прибой,
В моё сердце с собой принесла
Позабытую в прошлом Любовь!
Снова Верой коснулась души,
И Надежда, как прежде, опять,
Все невзгоды души заглушив,
Научила вздыхать и мечтать!
Все желанья ожили весной,
Пробудившись, как в юности, вновь,
И в душе подружились с мечтой
Снова: Вера, Надежда, Любовь!
О мечте этой светлой моей,
О Любви, что воскресла в груди,
Мне с восторгом поёт соловей,
Словно знает, что ждёт впереди.
И теперь мне совсем не до сна,
Все сомненья отхлынули прочь,
В моём сердце ликует весна,
Словно трель в соловьиную ночь!
И хотелось, чтоб новой весной,
Пробудившись, как в юности, вновь
Не старели, дружили с мечтой
Наши: Вера, Надежда, Любовь!

Творца за то благодарю,
Что в дар за горькую потерю
Тебя, как светлую зарю,
Он мне на склоне лет доверил.
Сей дар – за боль, не за грехи,
За жизнь несладкую солдата,
В кредит за новые стихи,
За всё свершённое – расплата.
Поверь, я дару Бога рад,
Хоть внешне и не щедр на ласки,
Увы, на них я небогат,
Как благородный принц из сказки.
Но в сердце я, как он, ношу
Твою любовь и в счастье верю,
И об одном Творца прошу –
Не дать мне вновь познать потерю.
Не дать вновь очерстветь душой,
И вновь изведать неудачу,
И усомниться в мысли той,
Что для тебя я что-то значу.
Хочу любить, но не страдать,
И это чувство вечно славить,
Тебя, как Божью благодать,
От тяжких дум и бед избавить!

Не трать бумаги и чернил,
Словесность теребя,
Коль сочинять хватает сил
Лишь только для себя.
Пиши, когда чужая боль
Твою волнует грудь,
А стих, написанный тобой, –
Ещё хоть чью-нибудь.
Пиши, когда чужой восторг
Приемлешь, словно свой,
И чтоб тебе поверить мог
Хоть кто-нибудь другой.
А если сил делиться нет
Добром своей души,
Тогда какой же ты поэт,
Не можешь – не пиши!

У поэзии странный маршрут –
Не предскажешь к сюжету дорогу:
То в душе – соловьи запоют,
То несчастья поднимут тревогу.
У поэта как губка душа.
Быть спокойным, как камень, не может.
Каждый в жизни значительный шаг:
То приводит в восторг, то тревожит
От возвышенных мыслей и грёз,
Когда дышит восторгом округа.
Он готов разрыдаться до слёз,
Если горя свирепствует вьюга.
Но всегда он выводит пером
На клочке даже грязной бумаги
То, что к людям стремится добром,
Чувством долга, любви и отваги.

Лишь вздрогнет тишь, разбуженная лирой,
И трепет струн её взволнует звуком слух;
Поэт свой взор бросает торопливо
На всё, что ждёт его внимания вокруг.
И звонкий ямб с пленительным хореем
Рванётся в строй, слова равняя в ряд;
И следом за возвышенным спондеем
Его шаги по строчкам зазвенят.
И неприметный ранее цветочек,
Что день за днём топтал прохожий каблуком,
Вдруг в многозвучьи стихотворных строчек
Поднимется несломленным борцом!
И кажется, что лирою заветной
Он поднят из разряда чепухи
На пьедестал внимания поэта,
Чтоб превратиться в образ и стихи!

Всё больше модных «джинсовых» певцов
Поёт в России песни по-чужому,
У них не в моде Пушкин и Кольцов,
Нет предпочтенья Фету и Толстому.
Их вкусу ближе иностранный слог
И слов чужих туманное значенье,
Как будто звук и слог российский плох,
И стих российский не достоин пенья.