Виктория Рыдлевская - Вопрос – ответ

Не нужно страхов: они мешают
Быть лучшим, первым в своей судьбе.
Ты лишь один, лишь один решаешь,
Куда податься, кем быть тебе.

Пускай костер необъятный этот
Сожжёт всю память прошедших лет!
Огонь, быть может, не лучший метод,
Но дарит радость, тепло и свет.

Я крою карты, ломаю планы,
Крушу надежды на мой провал.
Я выпускаю аэропланы
Пустых мечтаний. Таков финал!

Я достаю с антресолей крылья,
Гляжу на перья с тоской в груди:
Они покрылись за семь лет пылью,
Толстенным слоем – ты погляди 8 8 Авторск. пунктуация !

Мой вечный ангел, я так скучала!
В душе все годы жила печаль.
Я на качелях в тиши качалась,
А ведь хотела пуститься вдаль.

Тебя, мой милый, мне не хватало,
Я эти годы тебя ждала!
Я встретить снова тебя мечтала
И этой встречей, клянусь, жила.

Летим же, слышишь..? Нас ждут победы,
Нас ждут свершенья на пике гор,
Полёты, звезды, огни, кометы —
То, чем дышала я до сих пор!

Эй, друг! Послушай! Мы улетаем
Навеки к звездам. Мы снова в путь.
Дружище, с нами..? До трех считаем,
Начнем хотя бы с чего-нибудь.

Вот так бывает, даже как-то странно.
Всё, как обычно, но совсем не то.
И будущее кажется туманным,
И миг грядущий, словно решето,

И каждый шаг твой собственный пугает,
И каждый жест, и каждый звук в тиши.
Но на стене вдруг тени возникают,
Отдав приказ короткий: «Сядь, пиши».

Бумагу в руки, карандаш, и муза
Глядит в лицо (усилий ни на грош),
Она освободит меня от груза,
Я лишь спрошу: «Когда ещё придёшь?».

В ответ она: «Я рядом постоянно,
Ты лишь начни, и я к тебе приду.
Не говори, что всё вокруг туманно,
Не накликай на творчество беду».

Мне было страшно только раз,
Когда мне в наказание
Судьба послала в поздний час
Всеобщее признание.

И возгордившись этим, я
За славою пустилась.
В тот миг поэзия моя
Со мною и простилась.

И сколько слёз я пролила,
Молилась ночью тёмной,
Подругу верную звала,
Клялась, что буду скромной,

Что никогда не возгоржусь,
Коль вздумают заметить,
Что, если надо, откажусь,
Коли решат отметить.

На чаши равные весов
Легли талант и слава.
И выбор мой упал на ту,
Что оказалась справа.

Мне было страшно только раз.
Её боясь ухода,
Я неизменно поклялась
Быть верной ей до гроба.

Прости меня, мама, я был некорректен,
Беспечен и глуп, но меня не суди.
Прости меня, мама, на этой планете
Мне ближе тебя никого не найти.

Уставшим, но чётким, прокуренным басом
Я вновь повторяю, что жить нелегко.
Мне грезится слава. Я рад был бы сразу
Взлететь на престол в кепке, майке, трико.

Но здесь заправляет не мальчик с щетиной,
И я пролетаю фанерой 9 9 Как фанера над Парижем, хотя речь идёт о французском авиаторе Огюсте Фаньере опять.
Играть в детский сад можно, только мужчиной
Однажды мне, видимо, велено стать.

Насмешка, быть может. Ирония, что ли..?
Я вырос, но в сердце всё то же дитя.
Излишняя гордость не хочет позволить
Меня упрекать и смеясь, и шутя.

Не сходится что-то, и карты не кроют,
Тузы, как обычно, в чужих рукавах.
О вкусах и чувствах, конечно, не спорят,
Но спорят о будущем и о правах.
А я заблудился, застрял в лабиринтах
Своей необъятной, несчастной души.
Но имя твоё повторяя в молитвах,
Я тихо прошу: «Ты, родная, дыши».

Я груб и наивен, заносчив и странен,
И, может быть, слишком порою жесток,
Но в миг доброты вспоминаю о маме,
Чтоб ей написать только несколько строк.

Прости меня, мама. Твою бы мне руку
Своими руками сердечно пожать.
Я стал ненавидеть с годами разлуку,
Ведь мне от неё никуда не сбежать.

А в Питере вечер, холодный, туманный.
Ты помнишь объятий моих теплоту?
Навечно твой сын , непонятный и странный,
Но помнящий искренне доброту.

Мне придётся покинуть родные края,
Чтоб найти свою тень среди прочих.
Если б только я знал, где дорога моя,
Не бродил бы холодною ночью