Наталья Патрацкая - Шесть строф. Стихотворения

Его не видно, ходит где-то,
Лиса дрожит одна в лесу,
среди травы не видно следа,
рюкзак лишь держит навесу.
Грибов не видит, ягод тоже,
одна всемирная тоска
ей душу нежную тревожит
зеленым пламенем листка.

Лис крикни, свистни, спой ей что ли!
Но только, милый, не молчи!
А то заплачет, как от боли,
Кричи, Лис, миленький, кричи!
«Любимая, куда ты делась?»
«Я здесь! Я рядом! Я сейчас!»
«А это ты так мило пела?
Наш поезд скоро, через час».

Влюбилась лань в слона как в лучшего мужчину,
и со слоном большим хотела лань пожить,
но слон давно любил свою слониху Зину,
и с нею по утрам устраивал он жим.
Лань подошла к слону, что ходит в зоопарке
по остреньким камням, ступая по шипам.
А слон и без нее в любовной был запарке,
он хоботом своим дал лани по губам.

И смотрит лань в вольер, где слон стоит, слониха,
не лезет между них, раздавят только так.
Слониха воду пьет как пышная купчиха,
и выпила она водички целый бак.
А рядом жил павлин, ходил по клетке тихо,
он только иногда все перья раскрывал.
И в веере хвоста павлина жило лихо,
а голосом своим любимую он звал.

По парам разбрелось зверье по старым клеткам,
и в новый зоопарк слониха собралась.
Ведь там большой вольер стоит за новой сеткой,
все для любви слонов и их небесных ласк.
И крики у слона как крики у павлина,
всегда сплошной призыв для счастья и любви.
Огромный, милый слон большой поклонник Зины,
и заняты они, такие соловьи.

Лиса порвет сцепление уз,
освободив себя от мыслей,
и будет Лис уже не туз,
и будут помыслы отмыты.
Лис перешел пару границ
в своей судьбе они играли.
Опять лежит Лисица ниц,
как будто жизнь сплошное ралли.

Любовь поникла на дрожжах,
супруги в чувствах поиссякли.
Теперь любовь на тормозах,
они в супружестве зачахли.
Лисе не надо много слов
из уст его подобны грязи,
поник его любовный зов,
а Лис хотел взаимной связи.

Но нет, дружок, Лиса порвет
судьбы единые порывы!
Лис знаешь, милый, жизнь не врет,
но в отношении – разрывы.
А Лис сказал: «Довольно ныть!
Не разойдусь с тобой и точка!
С Лисой всю жизнь хочу проплыть,
Ведь из раздоров только кочка!»

Облака идут от Москвы,
в них азот завис в миллиграммах,
от дождя все деревья мокры,
удобренье кругом в миллиграммах.
Чудо – небо стоит за окном,
все прогулки в тревожной постели.
А ребенок, хороший, как гном,
будет спать у себя в колыбели.

Может, выйдут с собакой гулять,
чтоб облезла она ненароком.
Под зонтом в магазин посылать
неохота, судьба станет роком.
Но на площади будет парад,
ведь туда весь азот распылили.
То-то будет внучек чей-то рад,
что вдруг дед не дойдет до постели.

Он посыпан в парад над Москвой.
Он осыпан речами, деньгами,
а потом скорой помощи вой,
так погоду творили веками.
А азот, удобренье и все,
а азот в герметичной посуде.
Будет, будет погода еще,
кто за солнце кого-то осудит.

Пролетели строчки как года,
линии зеленого на черном,
так доска нам стала навсегда,
под Акад в компьютер занесенной.
Было ли: доска и ватман друг,
циркуль, карандаш еще линейки,
и графит творил за кругом круг,
рисовал как ветер занавески.

А сейчас компьютер, мышка – прыг,
стали для конструктора как кульман.
В дисководе слышен дикий рык,
а программы стали нашим культом.
Голуби из цифр и редких слов
зеленеют, бегая по полю.
Точки забелели, словно корм,
я себя Акадом не неволю.

Тридцать два я года с чертежом,
несколько он тоже изменился,
а Акад мне стал теперь пажом,
скорости хорошей он добился.
Плоттер встретит все мои дела,
и чертеж в нем словно бы из книги.
Я себя всю делу отдала.
А стихи? Они мои вериги.

С годами я люблю все больше:
люблю стихи.
А книга, книга жизни толще,
легки грехи.
И становлюсь я бестелесной,
всегда одна.
Я беззащитна, я из леса,
твоя пята.

Живу, терплю судьбу и боли
без суеты.
И только нервы как мозоли,
и в мыслях быт.
Какой мой вид? Его не трогай,
все в нем запрет.
Я неизвестна за порогом,
там тет-а-тет.