Сергей Соколов - Свежий компот из сухофруктов. Стихи

Оставив маму наверху,
С восторгом мчаться одному,
Зарыть себя в пушистый снежный ком.
Затем назад бежать, бежать,
Калошу где-то потерять…
Увы!
Исчез заснеженный фантом
Далёких мест, далёких лет.
Там «дома» не было и нет.
Есть скромный холм,
Деревьев тени на ветру…

Долой бессонную хандру!!!
Хочу сейчас, хочу и впредь
На детских саночках лететь,
Хватая ртом запретный сладкий снег.
Пусть там, внизу, познаю грусть
Я снова к маме поднимусь
На холм. На облако.
На парусник межзвездных рек.

Сто минус

Это надо признать,
Но не в пьяной случайной беседе,
Когда суетным ртом
Откровенность не знает границ.
А себе самому.
Только лампа настольная светит
Тусклым жёлтым пятном
На бесстыдство раскрытых страниц

Странной книги.
Написанной будто бы мною,
Но в соавторстве тесном
Моих близких и многих чужих.
Немудрёный сюжет
Отзывается двойственной болью:
Не изменишь, во-первых;
Не вернёшь, во-вторых.

Я листаю её.
Пропускаю целые главы,
Вдруг на слове ином
С комом в горле подолгу сижу.
Как-то всё невпопад:
Там где сила, порой
Быть уместнее слабым;
Там, где холод и лёд, я любил и люблю.

Сколько в книге страниц?
Явно меньше, чем первая сотня.
Сколько их для моих
Ненаписанных авторских строк?
Это надо признать:
Будет меньше, чем до…
До сегодня…
До страницы, где кто-то загнул уголок.

Летний сад в декабре

Зимы скупой надет наряд.
Пустынен, скучен Летний сад.
Вдоль оголённого забора —
Предмета стихнувшего спора —
Аллеи мёрзлые лежат.

Деревьев чёрных нагота.
Метёт небесный мел.
Глухих футляров череда
Скрывает мрамор, новодел
Фонтанных брызг и струй
Подобных струнам лиры.

Руслана нет и нет Людмилы.
Сменили лебеди квартиры
На берегах Карпиева пруда,
Курятник тесный предпочтя
Студёной ключевой воде.
Лишь чайки жмутся к полынье…

Унылый день. Декабрь. Зима.

Пока ещё

Мы уходим… Мы уйдём,
Оставляя мир другим,
Неизведанным путём,
неизбежным и немым.

Мы – случайные сцепленья —
Появились на мгновенье
В бесконечном цикле звёзд.
Мы – пустот метаморфоз —
Превратимся в точку света,
В кучку атомов, в нули.
Для чего же были мы?
Так и не пришли к ответу,
Но пытались, чёрт возьми!

А над речкою рассветы
Просто чудо хороши…

Картина маслом

На картине: злое море,
Волны с ветром в жуткой ссоре.
И летит к мечте красиво
Шхуна-бриг вся в парусах…

Феерично! Впечатляет!
Но художник забывает
Про реальную картину
На подобных кораблях.

Я напомню, что нельзя
В бурю ставить паруса.
Чтоб домой смогла вернуться
Всяк моряцкая душа.

Не стерплю поведать про
Корабельное нутро.
Вот где ясно различимо,
Кем, кому, за что дано.

В трюмах старой бригантины
Бочки тухлой солонины.
Сотня потных тел матросов
Спит под скрипы гамаков,
Под галдёж, кто не на вахте
(Романтично? Ах, оставьте…),
под картёжные разборки
И под смрад из гальюнов.

Месяцами те же рожи,
Сырость, крысы… Только всё же
Есть Мечта. Её не скроют
Нечистоты бытия.
И летит над бурным морем
Мимо бед, не зная горя,
Неподвластная невзгодам…

Прав художник, а не я.

Я спичкой чиркаю

Почти зима. Дня светлый час
Как незаметно потускнел, прошел.
Есть керосина небольшой запас,
И лампа есть, и деревянный стол

На четырёх расшатанных ногах,
Придвинутый вплотную к темноте.
И пятый угол в четырёх стенах.
Я спичкой чиркаю. Огонь на фитиле

Стеклянной колбой накрываю не спеша.
И пальцы грею о копченое стекло.
Надеюсь слабо, что согреется душа,
Что не проникнет мрак через окно.

Смотрю на колыхание теней,
Вдыхаю едкий жженый керосин.
Мне кажется, что я среди друзей…
Почти зима, а я с весны один.

Для них, для нас

Зачем старуха красит губы?
Зачем хромой старик беззубый
С прищуром смотрит на тугую грудь?

Им очень хочется себе вернуть
Беспечные года. Когда бывало
На молодость давно прошедшее взирало