Николай Игнатков - Я люблю тебя

Взял меня на лету, проникая во внутрь,

Закружилось там все… Так умел он подать.

И открылась потом его собственно суть,

И ее я теперь буду вечностью ждать.

Весна пленит себя собою,

Ей солнца мало и лучей.

Своей единственной любовью,

Считает суть из мелочей.

Ей нужен секс и постоянно,

И много нужно мужиков,

Любить она не будет рьяно,

Но образ в общем не таков.

Она могла, а значит может,

И в рот брала, и иногда,

Она сама ввести поможет,

Где пропадают навсегда.

А как она умеет сразу,

Людей и нелюдей считать.

Ты ей скажи простую фразу,

Она не будет отвечать.

Один попробовал с размаха,

Её и прямо на кровать.

А ей хватило только взмаха,

И её стали уважать.

Но есть совсем другие тайны,

Она не замужем, одна.

И встречи те не так случайны,

Их провоцирует сама.

Понять ее никто не может,

Там равнодушие и боль.

А тот, кто два в четыре сложит…

Она сама себе любовь.

Но мужиков она прощает,

Бывает ведь и не стоит.

А мелочей не замечает,

Сама с собою говорит.

Один пришел и быстро вышел,

И был ли в ней, и для чего?

И он о ней там, где-то слышал,

Но там не поняли его.

Она сама себя ласкает,

Готовит собственно трактат.

И мужиков всех привечает,

Терпеть не может только баб.

Однажды близкие подруги,

Ей прошептали о любви.

Она свой зад на те услуги…

Они бы сразу не смогли.

Постаревшая дрянь, а хочу мужика,

Я откроюсь ему непохожим лицом.

Все что есть у него все удержит рука,

Только чтобы в руке он был сам молодцом.

По штанинам его я не буду искать,

Не способен стоять пусть лежит для других.

Ну а как возбудить… Положу на кровать,

И сотру в порошок, превращу его в крик.

А где там я, а где там стужа,

Где он надеждами томим.

Он стал теперь мне вроде мужа,

Но наш исход неумолим.

Он любит девок что повыше,

Мой рост его не привлекал.

В меня вошёл… Когда он вышел,

Он объяснил весь свой накал.

Я так на мать его похожа,

И все движения, черты.

Теперь самой мне все возможно…

В любви все делаем Вы.

Любить меня он может сразу,

И надевать свои трусы.

Но только я ему ни разу,

Не показала чистоты.

Наш сек во всем с ним осторожный,

Кончает он, а я дрожу.

И разговор не многосложный,

– Ведь я тобою дорожу…

А мне самой бы надо секса,

Сама и буду ублажать.

На мне ведь нет живого места,

Где не стоит его печать.

Сам бог меня женою сделал,

Сам бог меня везде ласкал.

А тот сегодняшний не первый,

Но показал он свой оскал.

Валятся будет под ногами,

Просить меня в меня войти.

А я пойду к нему шагами,

По очень длинному пути.

На том пути меня полюбят,

Меня там будут целовать.

И все во мне они пробудят,

И будут мёртвые вставать.

Я так могла, я так умею,

Доставить что-то и убрать.

Да! То была моя работа,

Меня не нужно унижать.

А царь царей меня не чище,

Он на экране, он в кино.

А там давно прогнило днище,

Ну а мое, оно мое…

Я в чистоте все содержала,

В своих держала всё руках.

И вот надежда убежала,

Она в штанах и мужиках.

Сама сниму штаны и брошу,

Сама возьму надежду в рот.

И подведу любовь не к грошу,

Введу её я в обиход.

Я утомленная разлукой,

Сегодня не смогу уснуть.

И день, и ночь сплошною скукой,

Себя пытаюсь обмануть.

И с голевую я в подушку,

Себя калачиком сверну.

А мысли все про ту игрушку,

Что так вносила новизну.

По животу какой-то холод,

И между ног стоит туман,

И стыдно мне за этот голод,

Но в голове сплошной дурман.

А за окном метут метели,

Мороз куражится один,

Представим… Если б захотели,

Какой в постели господин?

И слышу скрип балконной двери,

Под одеялом холодок,

Пришел ко мне он неужели?

Ну дал бы воздуха глоток.

А Дед мороз читает мысли,

Ведёт мне чем-то по ноге.

И страхи все мои обвисли,

Он ковыряется в белье.

Трусы снимает осторожно,

Теперь я вся обнажена.

Что дальше будет – думать сложно,

Ведь я морозу не зима.

А он мои раздвинул ноги,

Подул холодное тепло.

Вот удивятся сильно боги,

И от мороза горячо.

А он уже нащупал клитор,

Умело начал так ласкать.

Но как меня он там услышал?

Мысль не хотела отпускать.