Anne Dar - Вариант Вселенной

Сейчас буду в глупости признаваться:
была глупа и, честно, не один раз,
была мала, была слаба, но разве это повод, чтобы сдаться?
Я выросла. И вот уже сейчас
я понимаю: снова повторятся
мои слова о глупости и прочей чепухе
лет в девяносто, когда я снова не смогу сдаться,
даже в конце во всеуслышанье провозгласив: весь смысл в борьбе.

И, знаете, оно того предельно точно стоит:
бороться до потери пульса и до беспамятства любить
за тех, кто дорог, и тех, кто сердцу послан —
это и значит честно, по-настоящему прожить.

…И справедливости жаждал юнец,
смотря на человеческие лица,
и думал: “Ну когда же наконец
закончится весь беспредел и сколько будет длиться
маразматический театр, театр теней, театр абсурда?”.
Он всё ещё не понимал: нет правды. И то блюдо,
которое правдой зовут, всего лишь сладкая пилюля:
у правды столько лиц, что чудится, как будто
лицо одно. Но правда в том, что правды нет. И будет
всяк думать: вот оно правдивое лицо…
Но нет лица. То на лице у лжи лишь пудра.

…И сколько бы я ни написала,
и каких бы ни достигла высот,
и какую бы я глубину ни взяла,
позади меня отыщется тот,
кто от зависти ногти и локти сгрызёт.
Пусть каждый свою лишь жизнь проживёт.

Смотрю вам в глаза и растягиваю губы в улыбке —
кто сказал вам, что нельзя полюбить свои ошибки?
Я читаю в вашем понимании ошибок чистый бред.
Уберите все свои ошибки – и опыта у вас отныне нет.

Вы ещё хотите мне сказать о суевериях,
тех, что в стадном большинстве иль меньшинстве зовётся мнением?
Не смешите меня этой альтер правдой – чепухой.
Будешь что-то делать – ты уже людям плохой.

А по поводу любви, надежд, вер и “кристальной” честности —
всем они свои. Не стоит здесь искать моей взаимности.
Всё относительно. И мудрецы порою врут —
кому-то объясняя жизнь, не знают где, когда и как умрут.

Всё относительно касательно твоих лишь взглядов:
поверил человеку – сам виновен и его корить не надо
в предательстве. Ты предал сам себя:
ему не он, а ты когда-то доверял.

Итак, живи по своим верным шатким принципам:
твори добро, впрягайся в веру, правду – колесницы их
толкай вперёд себя увереннийшим шагом.
Кто знает, может обернётся тебе это раем, а не адом.

Сломить пытается, но не ломает,
бьёт, но не убивает.
Нанеся рану – тут же исцеляет.
Мой опыт меня закаляет.

Мой опыт – дырявая лодчонка,
и из-за дыр своих она ловчее
тех кораблей, что мачтами отполированными блещут
идя ко дну из-за недостачи трещин.

Мой опыт – сбитые костяшки,
чем больше сбиты – тем мощнее.
Подобный опыт отражается и на мордашке,
и на зубах, что стиснуты всё крепче, всё сильнее.

Ни красота, ни ум мне так не помогали,
как опыт это дело делал.
Пинали ли или убивали —
вы промахнулись. Поздравляю.

Один удар – сто отражений,
один замах – плюс сто к моей же силе.
Да, я боец, а значит для меня не существует поражений.
Всё опыт. Всё для высшей цели.

За самыми красивыми словами сказанными вскользь,
прячется обычно или правда, или ложь,
и потому я только правду в красоте произношу,
чтобы не заблудиться в своих мыслях самому.

Ещё есть странность в громогласной доброте —
правдивое добро творят совсем не те,
кто о содеянном направо и налево распевает,
а тот, кто молча делает, на похвалы себя не распинаясь.

Как много странностей: за лицемерие хотят выдать добро,
а доброту всё чаще путают с дерьмом,
его ещё и отстранённо мненьем называют.
Смотрю на это всё и, руки поднимая,
кричу: “Я не сдаюсь! Я просто в это не играю!”.

Искусство не должно опускаться до уровня общества —
искусство должно тянуть общество вверх.
Мне на этом тонком льду не поскользнуться,
и вам советую: ни для кого не приглушайте свой смех.