Татьяна Гржибовская - Две стихии

Сопротивляясь искушениям,
Соблазнам, почве каменистой,
Надежд нечаянным крушениям,
Круженью снега в дымке мглистой,
Я ощущаю тягу к истине
Среди дорог непроторённых.
Я вижу очертанья пристани
И кроны тополей зелёных.
Я чувствую рукопожатие
И силу братских рук надёжных.
Как вовремя и очень кстати я
Домой вернулась!.. Осторожных
Слов не ищу… Лишь междометия,
В сердечной глубине сверкая,
Напоминают, что на свете я
Любви отважно потакаю.
Люблю я эту землю грешную:
Мой материк – в морях и реках,
Россию – грозную, мятежную –
С историей в стальных доспехах.
Жить без междоусобной накипи,
Без тяжких пут долгов взаимных
Не получается… А надо бы
Озвучить мир в победных гимнах.

Кровь свежескошенной травы,
Её печаль несущий запах…
Мы все равны, и все правы,
Но солнце клонится на запад.
А там, над призрачной чертой, –
Закат: конец и дня, и света.
Там роща в ризе золотой,
Там дуб с энергией атлета
Колышется, сгущая звук:
Резными листьями трепещет
Густая крона. Вместо рук
Тугие ветви… Если прежде
Мне в роще слышался орган,
То ныне – ангельские трубы.
Призыв к неведомым богам,
Молитву шепчущие губы.

Август жёлтые – львиные – щурит зрачки,
Ощущая бессонного сердца толчки,
И безумного времени в бездну скачки,
Близок воинам и царям.

Август – сгусток горячих эмоций и чувств…
Не затем ли я к синему морю умчусь,
Чтобы в рифмах молоть несусветную чушь
На песке дикарям?

Август!
Мёд густ,
Роз куст,
Пальцев хруст…
От отчаянья, от убыванья,
От поблекшего очарованья,
От великого непониманья,
Что любовь обернётся разлукой,
Радость жизни – обыденной скукой.
Что тягучее осени время
Превращается в тяжкое бремя.
Щедрость роз, сладость мёда – лишь сон…
За улыбкой последует стон.

Вот розы: чистота и совершенство.
Их аромата лёгкое блаженство,
Их лепестков фарфор или атлас
В сады Эдема увлекает нас.
Нас – неразумных, грешных и несчастных,
Касающихся лепестков атласных
Горящим взором, ненасытным ртом…

Любуясь розовеющим кустом,
Мы осознаем тлен своих творений,
Зыбь одиночеств, тщетность озарений,
Земли простор и неба новизну,
Задав себе вопрос: «Зачем, откуда
Расцветшей розы утреннее чудо,
Проникшей в душу, в сердца глубину?»

Если верить народной примете,
Гуси – к ливню, а лебеди – к снегу.
Ты останься в пылающем лете,
А потом приготовься к побегу.

Дни прошли, прошумели лавиной,
Ветер пепел над рощей развеял.
Небо над раскалённой калиной
Манит в омут, слегка розовея.

Что там в небе? Лишь перья лебяжьи
Опускаются плавно на плечи.
Я дышу то соблазном, то блажью…
Было утро – и вот уже вечер.

Осень поздняя, холод, предзимье.
Я вздыхаю над красной калиной…
Ускользает из уст твоё имя
И за стаей летит лебединой.

Никто никому не нужен,
Но каждый кому-то должен,
Потоком вестей простужен,
До осени поздней дожил.

И каждый второй без маски
Застыл перед светофором,
Реклам разноцветных пляски
Узрев равнодушным взором.

Сливаются буквы, цифры,
Забытые лица, даты…
Орут в крови фагоциты
И в бой идут, как солдаты.

А в мире – колючий вирус,
Как рядом с подлодкой – бомба!..
И кто-то на страхе вырос,
Боясь рокового тромба.

А кто-то, тоскуя, любит,
Но солнце во мраке тонет,
И шепчут молитву губы,
И жар поцелуев помнят.

В свежей луже – рекламы расплывшейся пятна.
Дождь со снегом вчера, а сегодня невнятно
Что-то ветер бормочет, по кронам кленовым
Пробегая, спешит к светофорам багровым.

Город в сумерках дышит, гудит, громыхает…
Чья-то дремлет душа, чья-то горько вздыхает,
Чья-то молодо светится у перекрёстка:
Ею миру подарена радости горстка.

Это кажется только: ноябрь – месяц скучный,
В ранних сумерках – с лужей фонарь неразлучный.
С тьмой бодаются автомобильные фары,
И слабеют заплаканной осени чары.