Дмитрий Гольденберг - Диалоги с самсарой. Стиходелии. 2012—2021

Скрещиваю бабу Клаву я с Балаклавою, вот же попутал бес!
Смешиваю Филомену я с Агриппиною из-за восьмипудовых веласкесовских телес.
Смешиваю кислое с длинным я, в результате употребления разных типов колёс.
Мчится тачанка с юга, нахлёстывая, из апогея в апофеоз.

Тачанка с юга.

[3]
Киевский дядька дым кольцами серо-сизыми
Нанизывает на нафабренные усы.
Стягами по́ ветру веются мокро его осклизлые
Развешенные на осине трусы.

Зри, как сражается с этою лось осиною,
С дубом бодается глупый телец.
Дядька решает, не подкрепиться ли лососиною,
Выныривая из навешанных на усы колец.

Осень раскинется бузиной в огороде,
Смородин гирляндами, горстями рябин.
Пересчитавши цыплят в курятнике у дяди Володи,
Волк увидит на морду нацеленный карабин.

Жозефину засасывает светом, мистическим и красивым,
В нависший над городом злонамеренное НЛО.
Нам остаётся лишь, запивая котлеты пивом,
Беспомощно регистрировать это зло.

Goodbye, Жозефина.

[4]
Хрустальная балалайка Гаусса
Запиливает мощный дабстеп.
Рок-н-ролл готтентота.
Вчера ты – усталый водитель «Икаруса»…
А завтра – Аменхотеп!

Мечта идиота.

Вы назвали меня гедонистом.
Я послал Вас на троицын грех.
Я мечтал – загорелым горнистом.
Я имел у горнистов успех.

Я бродил, словно ёжик в тумане.
Я, икая, Икаром горел.
Я водил, словно вошь на аркане,
Любопытствующий спецотдел.

Окрестили меня маркитантом,
Балагуром на скользкой стезе,
Балансирующим на пуантах,
Крылышкуя, сродни стрекозе.

Стрекозлом, мезозойским складавром,
Я вальсировал, потен и пьян.
Уходил, дело сделавшим мавром,
Утром, ёжась, в промозглый туман.

Приходил, растопырив ходули.
Проходил, как любовь школяра.
Хали-гали, свирель моя, люли.
И в кофре – кобуры кожура.

Туфель стоптанных запах и ворох.
«Все там будем» и – вальс в унисон.
На запястьях – шнурки от кроссовок.
На рогах – штрипки чьих-то кальсон.

Вы назвали меня просто, Филей.
Я ответил огнём кастаньет.
По Москве я лечу дрозофилой.
По Парижу – горжеткой Жоржет.

Иногда же – фанерой, которую
Обкорнал ржавым лобзиком Клим.
Как же пользуем ангелов сворою
Эрегированный херувим.

Вы назвали наш век троглодитом,
Кали Юга ли, Баба Яга – ?
Век же вышел в жилетке, бандитом.
Хлыст и узкий носок сапога.

Качка бёдер и мускулы зада.
«Помпадур» и усы «Сальвадор».
Трубадур, бедокур, Ангел Ада,
Гладиатор, пират, матадор.

На арканах – рабы в чёрной коже.
Среди них – ваш покорный слуга,
Тень хмельного блаженства на роже.
И в носу – золотая серьга.

Вы назвали меня гармонистом.
Раздвигаю гармоний меха
В сладострастном порыве неистовом,
В бутерброде – греха и стиха!

[1]
При переливании из пустого в порожнее
Произошла утруска с усушкою.
Агроном Лысенко победно лизнул мороженое,
Скрестив кукурузу с гишпанской мушкою.

Фукидид Фукидидыч, присев, сделал фуки и дрюки.
Дормидонт Дормидонтыч, танцуя брейк данс, сунет руки в помятые брюки.
Кристобальд Христофорыч смешает картишки, врастая в жабо.
Марианна, пыхтя Беломором, крадёт портмоне из манто…

[2]
Швыряй горстями кокаин —
В толпы́ ликующей когорты.
Порты открыв на серверах,
Ори – до вздутия аорты.

Текут лучи из пирамид.
Куда же? В темя Нефертити.
И мы провидим ход судьбы
За гранью огненной финифти.

И мы предвидим ход конём —
В леса, за грань доски шах-мата.
И мы играем днём с огнём,
Засунув сельдь в карман бушлата.

[3]
У венценосного лица
Весной закапало с конца.
Зимою капало из носа
И шли тунцы, из Барбадоса.

У саблезубого истца
Болели летом чреслеса.
Считал по осени птенцов
Корнелий Усов-Леденцов.

На мо́зги капал капельдинер,
А шпрехшталмейстер шелестел.
Их по реке несло на льдине
На груде неподвижных тел.

Усы Корнелия Камелия
Навздрючивала бриолином.
А параллельно, в это время я
И кол тесал и бил клин клином.