Владимир Белиловский - Убегает времени река

Я думаю, любовь – сродни болезни,
И, думаю, такой я не один.
Влюблен – и нотки рабские полезли,
А если не люблю – я господин.

Заботы от рассвета до темна,
Сплошная битва дураков и умных.
Когда они умеют пить до дна,
Ну а другие – те умеют думать.

Здесь не поможет даже седина,
Здесь не поможет и наличность в суммах.
Дано одним уменье пить до дна,
Ну а другим дано уменье думать.

P.S. Хотя видал я много несусветного:
И то, и то, и – ни того, ни этого.

Где орган тот, что вечно правит нами?
Боюсь, что это связано с штанами.
Поскольку, сердцем приближаясь к раю,
Я выбираю тот, где их снимаю.

Над бытом воспарил, а после сник ты,
И что-то навязала жизнь сама.
И стало очевидно, что инстинкты
Хитрее воли и сильней ума.

Нужны, – все восклицают, – перемены,
Но ищут все стабильности в судьбе.
Все жаждут откровений непременно
И их боятся все,
Но – о себе.

Прекрасна молодость. Она
Для света солнца создана.
А там, где подступает мгла,
Для звезд, надежды и тепла.

Страдая, радуясь, играя,
Я гимны светлые пою.
Иду по краю ада к раю,
Блажен у бездны на краю.

Что такое она? – Если б знать.
Чтобы начать и верить опять,
Не сгубить чтобы сердце свое,
Как останешься вновь без нее.
Даже если не бросит сама,
Не остаться б еще без ума,
Ибо о недостатке ума
Говорит даже вера сама.

Оно ли, то ли или нет —
Кто сразу даст тебе ответ?!
Когда ж придешь к ответу,
Не поздно ль будет это?

Когда приходит время денег,
Ты станешь шустрым, словно веник.
И, проворачивая сделки,
Ты будешь мелочным и мелким.
Поймешь, как дважды два – четыре:
Все продается в этом мире.
И том,
Где вроде воздается,
Все так же точно продается.

Там нависает мудрый нож
Ему мы поставляем, веря,
Души своей и тела двери,
Куда и сам он, впрочем, вхож.
А после – добрая игла
Сомкнет уста избытой хвори,
И возвратит здоровье вскоре,
Где благости рука легла.

Пути судьбы, что неисповедима,
Проводят нас частенько мимо Рима.
А бытия пути неугомонно
Выводят нас на берег Рубикона.

Тихо движется солнце, склоняясь в дому,
От утеса полоска косая.
Прикасается солнце к лицу моему,
Согревает собой, прикасаясь.
Ветер гладит своей безмятежной рукой,
Шорох трав, шумом полные воды.
Мир наполнен покоем, любовью, тоской,
Беспокойством и духом свободы.

В любви должно быть сердце чисто.
А в нем разбой и грязь, и дым.
И если Бог зовет к убийству,
То это черта псевдоним.
(Когда Аллах зовет к убийству,
То он – шайтана псевдоним).

Темна идея или же светла,
Но думай, если поднимаешь камень.
Порой свершают грязные дела
Невинными и чистыми руками.

Выродки идейные страшней
Всяких отморозков без идей!

Мое лицо обозначает нечто,
Присущее для неких дел и мест.
И времени.
Но все, что есть окрест,
До нас и после нас
Пребудет вечно.

Не снисходят судьбы к нам, безвестным,
Свыше.
Не идет раздача пряников и пышек.
Рык лишь раздается за места под солнцем.
Хорошо смеется тот, кто остается.

Полуявь, полусон…
В вечность вдруг занесен
Под шатром новоявленной сини
С головой, как песками пустыни.