Нина Шевцова - Колдовское утро (сборник стихотворений)

Я к вам вбегу не с тостами смиренными,
А чтоб успеть, схватить, ударить жестко
И выбить бритву из руки подростка,
Дрожащую над голубыми венами.

За чье благополучие расплата?
Кто, кто в тебе не понял ни рожна?
Прости меня. Не я ли виновата,
Что стала жизнь твоя тебе страшна?

Дай мне последний шанс. Без укоризн
Я докажу, как мысль твоя жестока.
Дороже этой жизни только жизнь,
Которая в тебе молчит до срока.

Кроватки застелены так аккуратно,
Послушные куклы уселись на стол…
В квартире, прилизанной неоднократно,
Давно не царил озорной произвол.

Я поздно встаю. Я по-разному кофе
Варю, проверяя рецепты подруг.
Ликер достаю в керамическом штофе.
Мешаю, терпя холодильника звук,

Протяжный, сверлящий… Откуда он взялся?
Мой слух не припомнит подобных помех.
И кран не гудел, когда здесь раздавался
То жалобный плач, то отчаянный смех.

Садимся. Наш завтрак изысканно-скромен.
И в комнате можно чуть-чуть покурить.
Привычны слова до привычных оскомин.
Молчим, слава Богу. О чем говорить?

В метро. На работу. С работы трамваем.
Почти не решая, плетемся в кино.
Зевая, афишу в дожде созерцаем.
Ну что там поближе? Пошли… Все равно.

По зорким стеклам хлещет мутный ливень,
И крестик твой мне падает на грудь.
Ты в это утро нежно-агрессивен,
И нам в потоке пенном не свернуть.

А, растворясь друг в друге, плыть бездонно,
До первых судорог, глаза в глаза,
До стука в дверь, до визга телефона,
Когда скрипят, как зубы, тормоза…

Она впорхнет в твой кабинет с бумагой,
Наклонит кудри, оголяя грудь,
Мизинчиком прочерчивая путь Для подписи.
Два взгляда мутной брагой…

Я – третий лишний здесь.
Так, дочь-подростка
Не видя, молодые мать с отцом…
Мешать любимым – вот судьбы излом!
И дочь дерзит, вредит, замыслив жестко:

Начать курить, уйти из дома – в слякоть,
Стать настоящим парнем, пить вино…
Так далеко все это и смешно.
И вновь – решенья нет.
Любить и плакать…

Нынче в кассе билетов навалом:
Кто же из дому едет зимой?
Оглушенная гулким вокзалом,
Я прошу: «Два билета… Домой…»

Но опять – удивленно, устало
Смотришь ты на меня и кругом:
То ли вновь я тебя не узнала,
То ль забыла опять, где мой дом…

В ночь из Москвы – оторвемся,
ни с кем не простясь,
Остро, азартно, легко,
как два ловких любовника.
Сто километров асфальта —
и нежить, и грязь,
Мара проселков, торфянок,
брусники, шиповника.

В яме машину утопим
и выползем в рожь
Длить сколько можно
эту хмельную затяжку.
Пальцы на ощупь находишь,
целуешь и мнешь,
Хриплые всхлипы
в мою зарывая рубашку.

Только бы встать, плач кикимор
и сов одолев,
Только б дойти до деревни,
там банька согрета.
В мятном, парном, можжевеловом —
бронзовый лев —
Схватишь, уймешь, заласкаешь
до слез, до рассвета…

Словно необратимый процесс
Грезы – тайной, ночной, крамольной, —
Ах, какой мне явился лес,
Целомудренный, белоствольный!

Липким дегтем лицо хлестал,
Сыпал в косы жуков, как школьник,

Что в черемухе мне шептал
Пьяный вор, соловей-разбойник!

…Как от хмеля, очнусь в избе,
Хлопоча пред свекровью хмурой.
Что-то помню сама в себе,
Улыбаюсь счастливой дурой.

Сонное ульев смиренных тепло,
Ворох грибной утомительной лени…
Пламя листвы облизало колени,
Плечи куснуло, гортань обожгло.
Знаешь, мой буйнопомешанный лес
В год переврал адреса, интерьеры,
Гнезда рассыпал, обрушил пещеры,
Выселил белок. И ежик исчез.
Сжег муравейники, змей без числа,
Сосны ржавеют, и вымерзли птицы,
Стадо кабанье разрыло грибницы,
Плесень в оврагах гнилых расцвела.
Вот – за веселие в доме чужом, —
Вот как он мстил мне, грозя то и дело:
Если не хочешь – гори все огнем,
Если не любишь – гори! И – горело…