Виктор Моспан - Путь. Стихи

Хотя в стихах умно отражена
Жизнь общества, есть времени приметы,
С поэта не снимается вина:
Где чувство меры? Женщины раздеты,
А суть явлений не обнажена.

Вальяжный морячок стоит у мола:
В движеньях, позе – гонор и ленца.
А позади начальной жизни школа —
Всего-то за плечами у юнца.

Что за беда! Попроще станет вскоре,
Когда слегка прибавится ума…
И не таких обкатывало море,
Обламывали крепкие шторма.

Вините меня поделом,
А в этом упреки отрину:
Осла называя ослом,
Не мог я обидеть скотину.

Она в искусстве бесшабашна и рискова
И в жизни артистично горяча,
Но это страсть не атамана Пугачёва,
А пыл игрушки детской – пугача.

Это уж слишком!
Нелепость
Автором названа «Опусом»:
Синий младенец троллейбус —
Помесь трамвая с автобусом.

Мы из разных знаков зодиака:
Ты дракон, а я собака,
Козерожья вредность безусловна —
Я себя жалею, овна.

У вас в руках мелькают спицы,
Рождая вирши без конца,
А были “лептою вдовицы”
Стихи великого певца.

Плыви, мой кораблик отважный,
Рулём борозди океан,
Не важно, что сам ты бумажный,
Что юн и безус капитан.
Плыви по волнам
К альбатросам,
Дельфинам, акулам, китам…
И просится папа:
– Матросом
Возьмите меня, капитан.

Чтобы не было беды,
Пить не смей сырой воды.
Кипячёная вода:
Морс, компот – вот это да!
Выпей хоть ведро за раз —
Никаких тебе зараз.

Как у Вани-дурачка
Есть четыре пятачка.

Самый новенький пятак
Сунул в рот Иван-дурак.

Держит каждый кулачок
Свой заветный пятачок.

А ещё один пятак
Всё не спрячется никак.

Вот в бассейне бегемот.
Он, как груша бергамот,
Ох и толстый, обормот.

А это – выше всех жираф,
Высокородный, словно граф.

Тяжко белому медведю:
Пропотел в жару насквозь.
Если б можно было шубу
Снять на лето – и на гвоздь.

На кого похожи поросята?
На арбузы спелые, конечно:
Точно так же полосаты,
Так же хвостики колечком.

Те, что трезвы, те, что пьяны,
А точнее – все подряд
Об изъянах обезьяны
Посетители твердят.
Мол, уродлива, вертлява…
А мартышка, не грубя,
Возразить могла бы здраво:
– Посмотрите на себя.
Я как зеркало в прихожей
Отражаю без конца
Всех гостей.
С противной рожей
Не увидеть в нём лица.

Вещает ворон, чёрный, словно репродуктор,
Пророчит слякоть, дождь и грипп,
И сам, бедняга, ветрами насквозь продутый,
С надсадом каркает – охрип.

Ах, фазан!
Подобных мало
И в семействе райских птах:
Словно радуга упала
И запуталась в кустах.

Согнали люд на площадь,
на средину.
Прочёл глашатай страшные слова:
– Сегодня в полдень…
будет Насреддину…
Отрублена…
шальная голова.
Стояли, глаз не поднимая, люди
И перешептывались:
– Друг, скажи,
А что же после казни с нами будет?
Никак нельзя без честности Ходжи.
А время шло вперёд секундным шагом,
В смятении собравшихся держа,
Но вот опять пропел глашатай:
– Шахом
Великодушнейше
Помилован Ходжа.
И закачались древние мечети,
Когда тревогу выдохнул народ,
Плясали люди, прыгали, как черти;
Они-то знали – всё наоборот.
Поверить в милость шаха было б дико.
Ходжу, сильнее смерти не любя,
Собственноручно вздёрнул бы владыка,
Но… Насреддин помиловал себя.

В молодости все мы
Беспокойно ищем
Дело, что поможет
Стать на пьедестал.
Но никто, конечно,
Не хотел быть нищим.
Я и сам не знаю,
Как я нищим стал.

Счастье проскользнуло
Незаметно мимо,
На его дороге
Я теперь сижу.
Предо мной проходит
Жизни пантомима,
Я, как праздный зритель,
На неё гляжу.