Джон Китс - Стихотворения и поэмы

Меж тем среди пажей, лаская гриву
Могучего коня, стоял красивый
Изящный рыцарь: статен и высок,
Плюмажем пышным он сшибить бы мог
С верхушки гроздь рябины горьковатой
Или задеть Гермеса шлем крылатый.
Его искусно скованные латы
Так плавно, гибко тело облегли —
Нигде на свете их бы не сочли
Стальной бронею, панцирем суровым:
Казалось, что, сияющим покровом
Одетый, лучезарный серафим,
Сойдя с небес, предстал очам земным.
«Вот рыцарь Гондибер!» — младому другу
Сэр Клеримон сказал. Стопой упругой
Блестящий воин к юноше шагнул
И, улыбаясь, руку протянул
В ответ на взгляд, горевший восхищеньем,
И жаждой подвигов, и нетерпеньем.
А Калидор, уже вводя гостей
Под своды замка, не сводил очей
С откинутого грозного забрала
Над гордым лбом, со стали, что сверкала
И вспыхивала, холодно-ярка,
При свете ламп, свисавших с потолка.

И вот в уютном зале все расселись,
И гостьи милые уж нагляделись
На розовые звездочки вьюна,
Что густо обвился вокруг окна;
Сэр Гондибер блестящие доспехи
Сменил на легкий плащ — и без помехи

Блаженствует; его почтенный друг
С улыбкой ласковой глядит вокруг;
А юноша историй жаждет славных
О подвигах, победах, о неравных
Боях с нечистой силой и о том,
Как рыцарским избавлена мечом
Красавица от гибели ужасной…
При этом Калидор приник так страстно
К рукам прелестных дев, и взор младой
Такой горел отвагою мужской,
Что в изумленье те переглянулись —
И разом лучезарно улыбнулись.

Прохладный ветерок в окне вздыхал
И пламя свечки тихо колыхал;
В ночи сливались филомелы пенье,
Медвяных лип душистое цветенье,
И странный клич трубы, и тишина,
И в ясном небе полная луна,
И мирный разговор людей счастливых,
Как хор созвучный духов хлопотливых,
Что на закате освещают путь
Звезде вечерней… Безмятежен будь
Их сон!..

Тому, кто в городе был заточен,
Такая радость — видеть над собою
Открытый лик небес и на покое
Дышать молитвой, тихой, точно сон.
И счастлив тот, кто, сладко утомлен,
Найдет в траве убежище от зноя
И перечтет прекрасное, простое
Преданье о любви былых времен.
И, возвратившись к своему крыльцу,
Услышав соловья в уснувшей чаще,
Следя за тучкой, по небу скользящей,
Он погрустит, что к скорому концу
Подходит день, чтобы слезой блестящей
У ангела скатиться по лицу.

О, как люблю я в ясный летний час,
Когда заката золото струится
И облаков сребристых вереница
Обласкана зефирами — хоть раз
Уйти от тягот, что терзают нас,
На миг от неотступных дум забыться
И с просветленною душой укрыться
В заглохшей чаще, радующей глаз.
Там подвиги былого вспомнить вновь,
Могилу Сидни, Мильтона гоненья,
Величием волнующие кровь,
Взмыть окрыленной рифмой на простор —
И сладостные слезы вдохновенья
Наполнят мне завороженный взор.

Бродил я утром по лугам счастливым;
Когда вспорхнувший жаворонок рад
Рассыпать вдруг росинок мириад,
Мерцающих дрожащим переливом;
Когда свой щит с узором прихотливым
Подъемлет рыцарь — мой приметил взгляд
Куст диких роз, что волшебство таят,
Как жезл Титании в рывке ревнивом.
Я упоен душистой красотой
Бутонов — им на свете нет сравненья,
И душу мне подарок щедрый твой
Наполнил, Уэллс, восторгом утешенья:
Мне прошептал хор лепестков живой
О дружбе истинной и счастье примиренья.

Как много за день видел я чудес!
Прогнало солнце поцелуем слезы
С ресниц рассвета, прогремели грозы,
И высился в закатном блеске лес.
И моря в необъятности небес
Пещеры, скалы, радости, угрозы
О вековечном насылали грезы,
Колебля край таинственных завес.
Вот и сейчас, взгляд робкий с вышины
Сквозь шелк бросая, Цинтия таится,
Как будто средь полночной тишины
Она блаженства брачного стыдится…
Но без тебя, без дружеских бесед
Мне в этих чудесах отрады нет.