Эрих Ремарк - Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… [сборник]

Я не знаю, что задумали Вы или редактор литературного журнала, но я не думаю, что возможен еще какой-то ответ на последнее письмо господина Штуббендорфа.

Сегодня я отправляюсь в Европу. В середине июля мне можно будет писать по адресу: Порто-Ронко близ Асконы, Тичино, Швейцария. Я был бы рад услышать от Вас пару слов о том, что можно сделать в этой печальной ситуации. Я вступил в переписку с господином Штуббендорфом, так как полагал, что он представляет издательство. В противном случае я без обиняков отклонил бы всякие предложения подобного рода.

С наилучшими пожеланиями,

преданный Вам

Эрих Мария Ремарк.

Карен Хорни

Предположительно конец октября 1952

Возлюбленный мой ангел!

Я наконец получил ответ на мой телефонный звонок и с ужасом узнал, что тебя упрятали в лазарет. Все это произошло от того, что я надолго дезертировал и перестал заботиться о тебе! Сейчас, когда я каждое воскресенье председательствую за столом у камина (о, эти окорока и душистые сады иезуитов!), мой спаниель мог бы потащить нас по снегу и льду Центрального парка в темный полночный час (хотя я периодически издаю невротический вой, я ни на минуту не забываю, что должен объяснить тебе суть психоанализа), а потом мы бы бодро вернулись и принялись пить великолепный коньяк.

Увы, мой ангел, для твоего покорного слуги, к которому незаметно подкрался диабет (с тех пор как я об этом узнал, я стал спекулировать на сахарной бирже), настало время воздержания, во всяком случае, на какое-то время, но ты меня перещеголяла и загремела в госпиталь! С нас вполне достаточно и одного больного! Дай мне только подлечить печень и приезжай. Теперь ты нужна нам всем больше, чем когда-либо при наших неврозах, параневрозах и бегстве в призрачный мир богоугодной шизофрении. К сожалению, ты не имеешь никакого права уставать, и мы должны твердо стоять на том, что ты нас не подведешь и не разочаруешь. Такое случилось бы впервые, и что в этом случае начнут вытворять свежевылеченные психопаты, можно сравнить разве что с неистовством пляски святого Витта и бредом истериков самого мрачного Средневековья. Вот, у меня уже что-то начало подергиваться под правым веком, в юго-восточном углу.

Похоже, что вернулась весна, на улице стоит по-настоящему теплая майская погода, и я припас для тебя пару бутылок Шамбертена тридцать седьмого года и Йозефсхофера сорок девятого. Эти вина великолепны, а так как мы с тобой пока не можем их пить, то они будут самым поэтичным (хотя и не удовлетворяющим) символом в мире: томление без насыщения, но зато с целью!

Радуйся! Салют! Привет! Любовь!

Твой Алоизиус де Сукре III, младший, урожденный фон Окорок.

P. S. Передай своей бродяге-дочери, чтобы она позвонила мне в первой половине дня!

P. P. S. Double Ave, Salute, Servus, Scotch and Magnum Love.

Карен Хорни

Предположительно конец октября 1952

Сладкая моя!

За окном идет снег, и поэтому я посылаю тебе немного весны, мая, Порто-Ронко, Мошии и мира — торговец цветами обещал, что бутоны непременно, один за другим, распустятся, — чего я и сам себе время от времени желаю вместо мрачных ожиданий — сегодня сад, завтра пустыня, а послезавтра ночлежка.

Вчера здесь был астролог. Этот Сени (Шиллер «Смерть Валленштейна») объявил, что плохой период (середина октября до конца ноября — сядь, если стоишь: это плохой период для печени, желчного пузыря, легких, сердца и внутренностей) заканчивается, а потом будет становиться все легче и легче, пока в конце декабря не станет совсем легко. Так как мы должны встретиться именно в это время, то для нас обоих все переменится к лучшему. Будем надеяться, что улучшение будет скорым. Звезды с нами! Да и сами мы не промах! Салют! Мы снова будем бодры и сможем наслаждаться самой изысканной едой и напитками!

Я целыми днями работаю*. Ты пока успокойся и не думай о работе, которую приходится отложить. Я всегда так делаю, когда работаю. В этом смысле я король банальностей. Не надо рваться. Скажи себе: кто рано встает, тому… и т. д.

Представь, мои книги поглощают все — они всегда это делают, но им и этого мало, они так застят мне глаза, что я перестаю за деревьями различать лес. Опять избитая шутка!

Ангел, воспользуйся Рождеством, чтобы окончательно выздороветь. Будь нашим младенцем Христом, порази нас своим мелодичным и заразительным смехом.

Салют и поцелуй —

твой Дитрих Бернский и Порторонкский.

P. S. Эти цветы называются тигровыми лилиями. Они соединяют в себе лилейно-белую невинность и силу тигра. Этим они похожи на тебя. У тебя невинный вид, но древняя прыгучесть*.