Антология - Советская поэзия. Том второй

Все твое —
с переплесками, снами туманами,
С дымкой росной апреля:
За страны твоей меридианами —
Твои дали зардели!

Дали медные и лиловые,
Будто сизые маки,
Где за Африку бьются новые
Юные гайдамаки,

Где в руках твоих, меж невзгодами,
Зеленеет планета,
Не подкуплена и не продана,
Вся — как совесть поэта!

Ее не купишь цветом провесен,
Ни горлом не возьмешь, ни чином.
Поэзия ведь — дело совести,
с ней не играют беспричинно.

Не знает старости такая
И на челе не ставит даты,
Побегом новым прорастая,
Стоит извечно возле хаты.

Не песенными переливами —
Тяжелой кровью сердце крушит,
Сверкнет крылом своим малиновым
И то ль обнимет, то ль задушит…

Хранитель древних сказок и легенд,
Седой певец настроил инструмент,

И полетела к людям кишлака
Издалека пришедшая строка,

И разговор повел накоротке
Сам Пушкин на таджикском языке,

И к тучам, как орлиное крыло,
Его стихотворение взошло.

С младенчества знакомый звонкий стих
Запел таджик среди долин родных.

Неповторимых песен жемчуга
Рассыпал на речные берега.

И слушатели, песню подхватив,
Над горным кряжем подняли мотив.

И, преодолевая перевал,
Весенний ветер людям подпевал.

Над крышей мира, над ребром скалы,
Куда не залетают и орлы,

Где солнце отражают ледники,
Мелькали крылья пушкинской строки.

Он сам любил такую высоту,
Где птицы замирают на лету.

В жестоком веке, в каторжной ночи
Он пел свободы светлые лучи.

Могущество народа и земли
Его стихам окрепнуть помогли.

Он гражданином был. И потому
В сердцах воздвигнут памятник ему.

И потому на разных языках
Едина правда в пушкинских стихах.

Певец Таджикистана моего,
Воспой его и пой стихи его!

Пусть над хребтами кряжистых громад
Стихотворенья Пушкина гремят!

Покинув близких, дом, семью и сад,
Увидеть мир по-новому готовясь,
Ушел поэт куда глаза глядят,
Ушел, куда приказывала совесть.

Скитаясь, повстречал он старика,
Спросил его мудрец, душой высокий:
— Откуда у тебя в глазах тоска?
Куда идешь ты, странник одинокий?

Сказал поэт: — От близких и родных
Уединясь в каморке бедной, тесной,
Творил я в одиночестве свой стих,
Надеясь, что он станет вольной песней.

А песня, и перната и ярка,
Всех одарит крылатой, звонкой силой…
Но оказалось, что моя строка
Бесцветна, безголоса и бескрыла.

И я в неведомый пустился путь,
Расстался с домом, с близкими своими,
Чтобы найти ту истину, ту суть,
Что сделали б мои стихи живыми.

Я должен отыскать то естество,
Объемлющее воздух, море, сушу,
Чтоб птица вдохновенья моего
И крылья обрела, и мысль, и душу.

— Поэт! — сказал с улыбкою старик. —
О вымысла властитель и невольник!
То естество, той истины родник,
Поверь мне, знает ныне каждый школьник.

Ступай же к ним, услышь их голоса!
В твоих стихах зажгутся умным светом
Учеников пытливые глаза —
И настоящим станешь ты поэтом!

Но, мудреца отринувши совет,
Ушел он, и уста его молчали,
Нежданно встретил девушку поэт
И ей поведал о своей печали.

А та: — Зачем не хочешь ты взглянуть
На то селенье, что цветет в долине?
Ты ищешь жизни истину и суть?
Обрадуйся: ты их нашел отныне!

Суть и основа жизни есть любовь,
Ты с нею встретишься в моем селенье,
И сердце у тебя воспрянет вновь,
И в нем тогда настанет просветленье.

Любовь дает живому рост и цвет,
А песню наделяет чудной силой… —
Но, ничего не возразив в ответ,
Ушел поэт от девушки красивой.