Николай Некрасов - Некрасов Н.А. Стихотворения. Поэмы

Власу худо; кличет знахаря —
Да поможешь ли тому,
Кто снимал рубашку с пахаря,
Крал у нищего суму?

Только пуще все неможется.
Год прошел — а Влас лежит,
И построить церковь божится,
Если смерти избежит.

Говорят, ему видение
Все мерещилось в бреду:
Видел света преставление,
Видел грешников в аду:

Мучат бесы их проворные,
Жалит ведьма-егоза.
Ефиопы — видом черные
И как углие глаза,

Крокодилы, змии, скорпии
Припекают, режут, жгут…
Воют грешники в прискорбии,
Цепи ржавые грызут.

Гром глушит их вечным грохотом,
Удушает лютый смрад,
И кружит над ними с хохотом
Черный тигр-шестокрылат.

Те на длинный шест нанизаны,
Те горячий лижут пол…
Там, на хартиях написаны,
Влас грехи свои прочел…

Влас увидел тьму кромешную
И последний дал обет…
Внял господь — и душу грешную
Воротил на вольный свет.

Роздал Влас свое имение,
Сам остался бос и гол,
И сбирать на построение
Храма божьего пошел.

С той поры мужик скитается
Вот уж скоро тридцать лет,
Подаянием питается —
Строго держит свой обет.

Сила вся души великая
В дело божие ушла:
Словно сроду жадность дикая
Непричастна ей была…

Полон скорбью неутешною,
Смуглолиц, высок и прям,
Ходит он стопой неспешною
По селеньям, городам.

Нет ему пути далекого:
Был у матушки Москвы,
И у Каспия широкого,
И у царственной Невы.

Ходит с образом и с книгою,
Сам с собой все говорит,
И железною веригою
Тихо на ходу звенит.

Ходит в зимушку студеную,
Ходит в летние жары,
Вызывая Русь крещеную
На посильные дары, —

И дают, дают прохожие…
Так из лепты трудовой
Вырастают храмы божии
По лицу земли родной…

Вот и больница. Светя, показал
  В угол нам сонный смотритель.
Трудно и медленно там угасал
  Честный бедняк сочинитель.
Мы попрекнули невольно его,
  Что, зануждавшись в столице,
Не известил он друзей никого,
  А приютился в больнице…

«Что за беда, — он шутя отвечал: —
  Мне и в больнице покойно.
Я все соседей моих наблюдал:
  Многое, право, достойно
Гоголя Кисти. Вот этот субъект,
  Что меж кроватями бродит, —
Есть у него превосходный проект,
  Только — беда! не находит
Денег… а то бы давно превращал
  Он в бриллианты крапиву.
Он покровительство мне обещал
  И миллион на разживу!

Вот старикашка-актер: на людей
  И на судьбу негодует;
Перевирая, из старых ролей
  Всюду двустишия сует;
Он добродушен, задорен и мил,
  Жалко — уснул (или умер?) —
А то бы, верно, он вас посмешил…
  Смолк и семнадцатый нумер!
А как он бредил деревней своей,
  Как, о семействе тоскуя,
Ласки последней просил у детей,
  А у жены поцелуя!
Не просыпайся же, бедный больной!
  Так в забытьи и умри ты…
Очи твои не любимой рукой —
  Сторожем будут закрыты!
Завтра дежурные нас обойдут,
  Саваном мертвых накроют,
Счетом в мертвецкий покой отнесут,
  Счетом в могилу зароют.
И уж тогда не являйся жена,
  Чуткая сердцем, в больницу —
Бедного мужа не сыщет она,
  Хоть раскопай всю столицу!

Случай недавно ужасный тут был:
  Пастор какой-то немецкий
К сыну приехал — и долго ходил…
  «Вы поищите в мертвецкой», —
Сторож ему равнодушно сказал;
  Бедный старик пошатнулся,
В страшном испуге туда побежал
  Да, говорят, и рехнулся!
Слезы ручьями текут по лицу,
  Он между трупами бродит:
Молча заглянет в лицо мертвецу,
  Молча к другому подходит…

Впрочем, не вечно чужою рукой
  Здесь закрываются очи.
Помню: с прошибленной в кровь головой
  К нам привели среди ночи
Старого вора: в остроге его
  Буйный товарищ изранил.
Он не хотел исполнять ничего,
  Только грозил и буянил.
Наша сиделка к нему подошла,
  Вздрогнула вдруг — и ни слова…
В странном молчанье минута прошла:
  Смотрят один на другого!
Кончилось тем, что угрюмый злодей,
  Пьяный, обрызганный кровью,
Вдруг зарыдал — перед первой своей
  Светлой и честной любовью.
(Смолоду знали друг друга они…)
  Круто старик изменился:
Плачет да молится целые дни,
  Перед врачами смирился.
Не было средства, однако, помочь…
  Час его смерти был странен
(Помню я эту печальную ночь):
  Он уже был бездыханен,
А всепрощающий голос любви,
  Полный мольбы бесконечной,
Тихо над ним раздавался: «живи,
  Милый, желанный, сердечный!»
Все, что имела она, продала —
  С честью его схоронила.
Бедная! как она мало жила!
  Как она много любила!
А что любовь ей дала, кроме бед,
  Кроме печали и муки?
Смолоду — стыд, а на старости лет —
  Ужас последней разлуки!..