Гесиод: (Не) Полное собрание текстов

Итак, первая часть повествования о третьем поколении богов начинается с рассказа о морских богинях Нереидах (дается их полный перечень) и разных чудовищах: горгоне Медузе, трехголовом великане Герионее, Ехидне, Лернейской гидре, Немейском льве, которым суждено со временем пасть от рук героев, нередко сыновей Зевса: Персея, Геракла, Беллерофонта; так попутно вводятся персонажи из человеческого рода (240-336). Затем следует описание внуков Урана (337-410) и его правнучки Гекаты, многоликой богини, от которой нередко зависит людское благосостояние (411-452), — так в повествование о богах проникает повседневная действительность.

Только теперь, на самой середине поэмы, заходит речь о потомках Крона и Реи, составивших, собственно, третье (олимпийское) поколение богов, о пожирании Кроном своих детей, о спасении Зевса и о свержении им Крона (453-506). С этого момента и начинается осуществление главного замысла "Теогонии" — прославление власти Зевса. Он одолевает многознанием Прометея, который, передав людям огонь, только разбудил этим гнев всемогущего бога (507-616); он побеждает в войне титанов, представителей предыдущего поколения богов (617-725). Последний эпизод вызывает у ряда исследователей сомнение в его подлинности, на что известный немецкий филолог Виламовиц-Мёллендорф справедливо возразил, что с изъятием этого куска "Теогонию" лишают всякого смысла, а Гесиода — всякой веры. В самом деле, победа олимпийцев над титанами означает торжество упорядоченности в мироздании над хаотической необузданностью титанов, т.е. отвечает главной идее поэмы. Поэтому олимпийское поколение берет себе на службу и тех из титанов или из их потомков, без которых не может обойтись мировое устройство: нельзя же, в самом деле, упрятать в Тартар каждодневно восходящие на небе Гелиоса (Солнце) и Селену (Луну), нельзя отменить Эос (Зарю); величайшим почетом пользуется при Зевсе уже упомянутая Геката, которой Гесиод придает множество организующих общественных функций; от союзов Зевса с титанидами Мнемосиной, Лето и Фемидой родятся соответственно девять Муз, Аполлон и Артемида, Оры — регулярно сменяющие друг друга времена года.

Окончательному утверждению власти Зевса над остальными богами служит его сражение с огнедышащим великаном Тифоеем и победа над ним (820-885).

Последний отрезок в рассказе о третьем поколении богов повествует уже о браках победивших олимпийцев (главным образом, опять же Зевса) и родившихся от них детях (886-962). Таким образом, получается, что в поэму вводится и четвертое поколение богов, но поскольку власть остается в руках Зевса и молодые боги (Афина, Аполлон, Артемида, Гермес) органично входят в олимпийский пантеон, их не противопоставляют их родителям.

Выдвижение в "Теогонии" на первый план Зевса обозначает начало того процесса, который займет, по меньшей мере, два с половиной столетия и завершится на земле Афин в трагедии Эсхила. Гомеровский Зевс для этого не годился, так как слишком легко поддавался чисто человеческим эмоциям. Не чужды они и гневливому Зевсу в "Теогонии" (554 дважды, 568, 615; в оригинале прибавляется еще 561): всеми своими победами над противниками он обязан не своим высоким моральным свойствам, а исключительно превосходству в силе или хитрости. Как и у Гомера, Зевс в "Теогонии" является самым могучим и отважным из богов (49, 73, 687 сл.). Силой он одолел уже известных нам титанов и Тифоея, равно как и других своих супостатов — Менетия и Атланта (514-520); хитростью — Прометея, обоими этими качествами — Крона, который и сам был хитрецом (18, 138, 168, 494-496). Причина заточения в Эреб (самую глубинную часть подземного царства) первого из них, — "безмерная сила" (516), которой Зевс испугался. Никакие нравственные мотивы в его поведении не просматриваются. В отношениях с людьми боги по-прежнему остаются "подателями благ" (46, 111, 633, 664), нисколько не сообразуясь с моральным обликом одариваемого. Древние олицетворения человеческой доли Мойры, по генеалогии Гесиода ставшие теперь дочерьми Зевса, даруют смертным добро и зло, невзирая на их нравственность (905 сл.). Превращение, хоть и ограниченное, верховного Олимпийца в стража общественной морали произойдет во второй поэме Гесиода.

Единственный диссонанс в картину, возникающую из "Теогонии", вносят божества смерти Керы, преследующие людей и богов (!) за "преступление", "превышение меры", пока не воздадут им грозной кары (217, 220-222). Речь идет не о посмертном воздаянии, — как могут подвергнуться ему боги? — так что в трех стихах мы можем видеть впервые высказанное в греческой литературе представление о божественной каре, постигающей смертных за совершенные ими проступки. То обстоятельство, что Зевс взял себе в жены Фемиду, которая родила ему Евномию, Дику и Ирену (901-903), мало о чем говорит: Фемида здесь это еще не более поздняя персонификация беспристрастного правосудия, а олицетворение понятия θέμις как "установленного", "положенного", равно как в именах ее дочерей только предугадывается их будущее общественно-нравственное значение благозакония (Благозаконием как олицетворением Евномия она станет лишь у спартанского поэта Тиртея, а затем у афинского поэта и законодателя Солона), справедливости и мира; пока что они только Оры — божества сменяющихся времен года, чья последовательность не может быть ничем нарушена. Свое значение Справедливости как основы нормального человеческого существования Дика получит только во второй поэме Гесиода — в "Трудах и Днях".