Марина Цветаева - Полное собрание стихотворений [Компиляция, сетевое издание]

Вот: жаворонком, вот: жимолостью,

Вот: пригоршнями: вся выплеснута

С моими дикостями — и тихостями,

С моими радугами заплаканными,

С подкрадываньями, забарматываньями…

Милая ты жизнь!

Жадная еще!

Ты запомни вжим

В правое плечо.

Щебеты во тьмах…

С птицами встаю!

Мой веселый вмах

В летопись твою.

12 июня 1922

Так, в скудном труженичестве дней,

Так, в трудной судорожности к ней,

Забудешь дружественный хорей

Подруги мужественной своей.

Ее суровости горький дар,

И легкой робостью скрытый жар,

И тот беспроволочный удар,

Которому имя — даль.

Все древности, кроме: дай и мой ,

Все ревности, кроме той, земной,

Все верности, — но и в смертный бой

Неверующим Фомой.

Мой неженка! Сединой отцов:

Сей беженки не бери под кров!

Да здравствует левогрудый ков

Немудрствующих концов!

Но может, в щебетах и в счетах

От вечных женственностей устав —

И вспомнишь руку мою без прав

И мужественный рукав.

Уста, не требующие смет,

Права, не следующие вслед,

Глаза, не ведающие век,

Исследующие: свет.

15 июня 1922

Ищи себе доверчивых подруг,

Не выправивших чуда на число.

Я знаю, что Венера — дело рук,

Ремесленник — и знаю ремесло.

От высокоторжественных немот

До полного попрания души:

Всю лестницу божественную — от:

Дыхание мое — до: не дыши!

18 июня 1922

Ах, с откровенного отвеса —

Вниз — чтобы в прах и в смоль!

Земной любови недовесок

Слезой солить — доколь?

Балкон. Сквозь соляные ливни

Смоль поцелуев злых.

И ненависти неизбывной

Вздох: выдышаться в стих!

Стиснутое в руке комочком —

Чт о : сердце или рвань

Батистовая? Сим примочкам

Есть имя: — Иордань.

Да, ибо этот бой с любовью

Дик и жестокосерд.

Дабы с гранитного надбровья

Взмыв — выдышаться в смерть!

30 июня 1922

Руки — и в круг

Перепродаж и переуступок!

Только бы губ,

Только бы рук мне не перепутать!

Этих вот всех

Суетностей, от которых сна нет.

Руки воздев,

Друг, заклинаю свою же память!

Чтобы в стихах

(Свалочной яме моих Высочеств!)

Ты не зачах,

Ты не усох наподобье прочих.

Чтобы в груди

(В тысячегрудой моей могиле

Братской!) — дожди

Тысячелетий тебя не мыли…

Тело меж тел,

— Ты, что мне пр о падом был двухзвёздным!..

Чтоб не истлел

С надписью: не опознан.

9 июля 1922

Удостоверишься — по времени! —

Что, выброшенной на солому,

Не надо было ей ни славы, ни

Сокровищницы Соломона.

Нет, руки з а голову заломив,

— Глоткою соловьиной! —

Не о сокровищнице — Суламифь:

Горсточке красной глины!

12 июля 1922

Дабы ты меня не видел —

В жизнь — пронзительной, незримой

Изгородью окружусь.

Жимолостью опояшусь,

Изморозью опушусь.

Дабы ты меня не слушал

В ночь — в премудрости старушьей:

Скрытничестве — укреплюсь.

Шорохами опояшусь,

Шелестами опушусь.

Дабы ты во мне не слишком

Цвел — по зарослям: по книжкам

Заживо запропащу:

Вымыслами опояшу,

Мнимостями опушу.

25 июня 1922

Вкрадчивостию волос:

В гладь и в лоск

Оторопию продольной —

Синь полунощную, масть

Воронову. — Вгладь и всласть

Оторопи вдоль — ладонью.

Неженка! — Не обманись!

Так заглаживают мысль

Злостную: разрыв — разлуку —

Лестницы последний скрип…

Так заглаживают шип

Розовый… — Поранишь руку!

Ведомо мне в жизни рук

Многое. — Из светлых дуг

Присталью неотторжимой

Весь противушерстный твой

Строй выслеживаю: смоль,

Стонущую под нажимом.

Жалко мне твоей упор-

ствующей ладони: в лоск

Волосы, — вот-вот уж через

Край — глаза… Загнана внутрь

Мысль навязчивая: утр

Наваждение — под череп!

17 июля 1922

Леты слепотекущий всхлип.

Долг твой тебе отпущен: слит

С Летою, — еле-еле жив

В лепете сребротекущих ив.

Ивовый сребролетейский плеск