Анатолий (Джордж) Гуницкий - Осторожно! Играет «Аквариум»!

География кончается вчера
Академики спешат на барахолку
Ночь начнется завтра, в шесть часов утра
Мрачный лебедь не тревожит волка.

Волосы Маши Монтрё скованы золотом
Береговой командир спит на боку
Сумрачный колосовик молится молоту
Но и ему не удастся развеять тоску

Снова летит домовой в погоню за хлебом
Ветер поет о любви и немножко о море
Если вечерний обед закусывать хлебом
То песнопенья вулкана покажутся горем

Может быть, стоит отдать поклон междометиям
Или другим частям речи. Да без сознания
Сумрачный колосовик прожил столетие
А самолет летит дальше, в Германию.

Бэби-убийца встретилась мне
И вот что особенно меня удивило
Мчалась она на безумном коне
Бэби-убийца торчала не хило
О, бэби-убийца
Ты родом из Бийска
Бэби-убийца сготовила ужин
И вот что мне особенно было приятно
Ни ей, ни мне был ужин не нужен
Остались осколки и серые пятна
О бэби-убийца, бэби-убийца
Ты родом из Бийска, ты родом из Бийска
Бэби-убийца так звонко смеялась
И позже, когда мы лежали у койки
Она отдала мне свое одеяло
Сама же накрылась бачком из помойки
О бэби-убийца
Недаром ты родом из Бийска
Кого ты убила, бэби-убийца?
Шепнул я ей на ухо ночью темной
Она мне ответила: «Сомалийца»
Который пытался стать моей теткой.
О бэби-убийца
Недаром, недаром ты родом из Бийска

С неторопливой грацией трамвая
Приходит жизнь и снова умирает
В событье этом нет большой беды

В преддверьи ада есть ступени рая
Мы снова строим пагоду в сарае
И осень погоняем без нужды

Седым волхвам воздастся за труды
Их приютят бездонные пруды
Расположенные в краю, где нету края

Месторожденье пусто, нет руды,
Как говорят в народе: «Подьсюды!»
Безрадостна зима в начале мая

Локоны Белии не припорошены радужным снегом,
Старый бриллиантовый колокол занят женитьбой и бегом,
Лишь фрагментарный ученый не ропщет на чудо-судьбу.
Он не намерен служить чужеземному хлебу
И на кораблике хрупком плывет танцевать на гробу.

Тех, кто в семнадцатом веке ушел в щели внешнего мира.
Пять азиатских коров ползут к придорожному тиру.
Накрепко ноги связав элегантным и скользким шнуром.
Белия, вскрикнув, упала. В глазах ее блещут сапфиры
Мрачный диджей из Сеула за нею бежит с топором.

Я ехал в поезде. Дымились пассажиры.
Кондуктор танцевал. Летал рояль.
Поэт лениво грыз бесформенную лиру
Чужих мышей ему давно не жаль

Невоплощенные, бывалые тромбоны
Шептались громко о семье червей
Профессор нечисти мечтал забраться в зону
И познакомиться с женой своей

Под утро снова вечереет. В промежутках
Между тупым журчанием колес
Оскаленные рты сияли грозно, жутко
Кондуктор танцевал. В купе родился пес.

В ладонях у Луны медуза шевелится
Усь-Мусь поет о тайнах Бытия
Сиреневый Корсар понуро суетится
Кондуктор мертв. На отдых ехал я.

Леди училась у гуру
А он ее не учил
Он смотрел сквозь ее фигуру
И стрелял из ружья. Как Билл.
Который в Чикаго свалил

Леди любила гуру
Но он ее не любил
Он кормил ее мертвой курой
И зачем-то Биллу звонил. Тому, что
в Чикаго свалил

Кто ты, Леди?
Где ты, Гуру?
Где ты, Билл?

В профиль Билл был похож на медведя
В шесть утра Беломор курил Гуру бодро
дремал на пледе
И в Чикаго порою звонил.
Там друган его жил. То бишь, Билл.

Леди вышла замуж за гуру
А у Билла – не было сил
Он цеплялся за ветку сакуры
Но его сразил гамадрил
Билл совсем на Чикаго забил.

Кто ты, Леди?
Где ты, Гуру?
Где ты, Билл?

Путешествуя по Камчатке
Я нашел носорога перчатки
Вот прошел целый год
Носорог не идет
Не стучит головой по брусчатке

Путешествуя по Уралу
Я свалился в подземную залу
Там ужасно темно
И в слепое окно
Не видны хмурые скалы